Предисловие рассказа и послесловие письма.

же как и начиналось — без прелюдий, без послесловий. Сэм иногда шутил, что это рассказы без прологов и эпилогов, на что Дин отвечал мрачными взглядами. Сэм знал, что брат не любит умных слов.

Когда они сидят в «Импале» после очередного секса, они снова молчат. Хотя, похоже, это молчание не прерывалось с того момента, когда они сожгли кости ведьмы на кладбище. Сэм застёгивает ремень на джинсах, затем — пуговицы на рубашке. Просто по привычке, не вкладывая в это никаких особых чувств. Он думает о том, как бы задать вопрос, но опасается реакции брата. Потому что знает, что это будет слишком даже для Дина. Тот сжимает руль верной боевой подруги, стараясь принять бодрый и беззаботный вид. Сэм понимает, что это момент, подходящий для разговора, который он мысленно прокручивает в голове вот уже несколько недель, но никак не решается начать. Дин, скорее всего, догадывается об этом: при всей своей мнимой простоте, он очень проницателен, но и он не собирается ничего спрашивать. Сэм волнуется — он гораздо более склонен к этому, чем брат, но волнение должно быть подавлено. Хочется для начала застрелить какую-нибудь тварь, а потом, сидя в машине, тяжело дыша, как бы невзначай сказать:

— Знаешь, Дин, мне всё надоело.

А после с чистой совестью получить хороший удар в челюсть.

— Что именно? — неожиданно отвечает брат, а Сэм с удивлением и страхом осознаёт, что он произнёс это вслух.

Но теперь уже ничего не поделать — начал, так заверши.

— Всё это, — повторяет Сэм, надеясь, что брат примет к сведению и замолчит. Ничего подобного.

— Охота?

— Нет, — пусть уж всё будет честно. Конечно, охота не доставляет ему большого удовольствия, но там, по крайней мере, он чувствует себя нужным.

— Что?

Требует. Уже требует ответа.

— Всё это, — в третий раз за вечер в надеже, что Дин сам осознает.

— Наша жизнь?

Не совсем точно. Не вся жизнь, а лишь её небольшая, но значимая часть.

— Почти. Вот именно это, — Сэм обводит взглядом салон «Импалы», которая была постоянным, но молчаливым свидетелем всего.

— Ах, это, — бормочет Дин, поворачивая ключ, заводя мотор, который начинает уютно урчать. — Так в чём проблема?

Нарочито небрежно, грубовато, как и всегда. Сэм привык. Их разговор — он просто не может быть серьёзным. Дин отпускает едкие комментарии, от него редко можно добиться настоящего внимания к словам. Но когда такие моменты наступают, Сэм благодарит небо.

— Во всём этом.

Сегодня эта фраза стала коронной.

— Я больше так не хочу. Не хочу, чтобы всё это продолжалось.

Не хочется доводить дело до ссоры, но если не будет другого пути...

— И я больше не согласен на это — если хочешь секса, так обеспечь мне, пожалуйста, предисловие рассказа и послесловие письма.

Метафоры.

Дин не любит слишком умных слов. Они — верный способ его разозлить.

— Я хочу, чтобы это было наполнено чувством, а не только обычным животным желанием. Так не бывает, Дин.

Но сегодня это его не раздражает.

Сэм удивлён — Дин молчит. Не спорит. Не кричит на