Доверие — основа любви

людей нет никаких секретов друг от друга.

Я по-прежнему не собирался открываться ей, но продолжал возражать.

— Вот будет у тебя муж, наверняка ты тоже не всё будешь ему рассказывать.

— Нет, думаю, что буду рассказывать всё. Я ведь не собираюсь выходить замуж без любви. А раз будет любовь — значит, не будет секретов.

Похоже, каждый останется при своём мнении — подумал я. Что тут ещё можно сказать? Вряд ли я смогу привести какие-то аргументы, которые её убедят. Дочка тем временем продолжала.

— У меня и сейчас есть человек, которого я очень люблю, и от которого ничего не скрываю. Это ты, папа! У меня нет от тебя никаких секретов.

Это меня озадачило.

— Но ты же не рассказывала мне многого. Например, о своих мальчиках. О своём первом сексе. Наверное, ещё о чём-нибудь.

— Да это просто потому, что ты не спрашивал. Я думала, тебе неинтересно об этом знать. Если бы ты спросил, я бы рассказала. А у тебя разве есть от меня какие-то секреты?

Обманывать её мне не хотелось. Но, вместе с тем, признаваться тоже не хотелось.

— Ну, в общем-то, есть...

— И что же это?

— Если бы я тебе рассказал, это не был бы секрет.

Наверное, все женщины такие любопытные — если попытаешься от них что-то скрыть, то они будут всеми силами пытаться это у тебя выведать.

— Ну давай, пап, рассказывай. Я же от тебя ничего не скрываю!

— Всё-таки ты ведь тоже не всё мне рассказываешь.

— А давай так — я тебе расскажу всё, что ты хочешь знать, а ты — мне? Давай?

Я задумался. Появилось много разных мыслей. Очень хотелось узнать разные моменты жизни дочери во всех подробностях. Большинство вопросов я бы ей, конечно, задал, чтобы узнать, нет ли в её жизни чего-нибудь опасного. И в части секса тоже. Проверить, хорошо ли она предохраняется, чтобы в случае чего дать совет и предупредить. Но было и просто интересно, с кем и как она занималась и занимается сексом. Сама мысль о таком рассказе возбуждала. С другой стороны — мне всё ещё не хотелось говорить ей о своих пристрастиях. Однако, здесь тоже возникали сомнения. Что, если всё-таки рассказать? Вдруг она не будет считать меня извращенцем? А вдруг даже согласится? Хотя этот вариант казался мне просто невероятным. Кроме всего этого, я был уверен, что, если я не расскажу, Настя будет долго и упорно пытаться вытянуть из меня правду. Что же делать? Вот если бы можно было узнать её реакцию заранее...

Тем временем Настя продолжала настаивать на своём:

— Давай, пап! Не сомневайся, рассказывай! Чего ты боишься?

Я продолжал думать — можно ли как-то определить заранее, что она ответит, узнав правду? В условиях, когда решение надо принимать быстро, думается тяжело. Надо было попробовать дать себе время на размышления.

— Настя, а давай об этом как-нибудь потом поговорим.

Но я недооценил её любопытство. Дочь, как в детстве, взяла меня за руку и начала трясти, продолжая уговаривать:

— Ну пап,