Люба-Любовь. Часть 1

настолько оправилась от смущения, что смогла пошутить:

— Так раненых во время войны называли — чтобы понятно было, что у бойца не чирей вскочил, а боевое ранение. У тебя ведь тоже что-то вроде контузии...

Сергей повалился на разобранную постель, с грехом пополам укрылся простыней и повозившись немного, затих. Фельдшерица пошла в смотровую, прибралась после операции и вернулась вновь навестить «раненого». Войдя в палату, она услышала, как он шумно втягивает воздух и на выдохе тихо постанывает. Глаза Сергея были закрыты, на лице застыла страдальческая гримаса. Обезболивание закончило свое действие и свежезашитая рана вызывала у юноши волны пульсирующей боли. Люба постояла в дверях с полминуты и участливо спросила:

— Может тебе еще укол сделать? Или снотворного дать?

Сергей приоткрыл глаза, повернул голову в ее сторону и слабо улыбнулся:

— Нет, не надо, чем меньше лекарств, тем здоровее больные...

— Ну смотри, только ведь терпеть боль не так просто, сегодня точно не уснешь.

— А вы посидите со мной, Любовь... не знаю как вас по отчеству...

— Вообще-то Любовь Григорьевна... Но можешь меня называть «тетя Люба» — меня здесь так все дети называют.

— Посидите со мной тетя Люба, — еще раз попросил Сергей, — мы с вами будем разговаривать и я отвлекусь от боли...

— Ну хорошо, только недолго. — фельдшерица подошла и аккуратно присела на край кровати так, чтобы видеть лицо Сергея. Он уже немного оправился и теперь смотрел на нее с любопытством. Потом чуть развернулся, чтобы ровнее лечь на спину и почти шепотом сказал:

— Возьмите меня за руку тетя Люба, мне так станет гораздо легче.

Люба немного поколебалась, но протянула свою руку и парень взял ее мягкую прохладную ладошку. Он немного подержал ее ладонь прижав к груди, а затем вдруг развернул тыльной стороной вверх и поцеловал. Люба дернулась было чтобы вырвать свою руку, но Сергей держал крепко.

— Ты чего это раненый творишь? Тебе от удара по голове мозги набок свернуло, что ли?

— Все в порядке тетя Люба, мне действительно стало легче, а руку я вам поцеловал потому, что вы мне очень нравитесь...

Фельдшерица обомлела и несколько секунд не могла издать ни звука. Потом глубоко вздохнула, вспомнила, что перед ней все-таки «ранбольной», да еще и с сотрясением мозга, и вместо гневной отповеди мягко сказала:

— Сережа, больше так никогда не делай и не говори. Это очень нехорошо.

— Но почему? Что нехорошего в том, что я поцеловал руку понравившейся мне девушке и сказал ей об этом?

— Сережа, ты еще ребенок, а я взрослая женщина, и вообще — ты больной, а я — врач и...

— Никакой я не ребенок, перебил фельдшерицу юноша, — в следующем году я заканчиваю школу и поступлю в институт! А вы вовсе не женщина, а молодая девушка и очень мне нравитесь!

Люба вдруг неожиданно для себя хихикнула и ироническим тоном спросила:

— Правда девушка? И когда ты успел проверить?

Сергей слегка смутился, но тут же нашелся:

— Ну я не в этом смысле, а