На вертолёт — и вперёд!

припрятан специальный агрегат на колёсиках. Придвигаю поближе, вот уже в девичий анус погружается толстый искусственный член, насаженный на специальный моторчик.

— Он заполняет тебя всю насквозь, девочка. Ты видишь восхищение на моём лице, и это заводит ещё сильнее.

— Да, командир, меня пронзают непередаваемые эмоции! А что теперь?

А теперь, как раз, мотор начинает набирать обороты, и искусственный член в чьей-то попке вращается всё быстрее. Вот он, твой вертолёт!

Выражение «испытательница», похоже, произошло от слова «пытка». По крайней мере, в данном конкретном случае. Но пытка более чем сладостная, и вот уже моя практикантка-испытательница кричит и трясётся от вожделения.

— Ты уже готова взлететь?

— О да, мой наста-а-а-авник! — заходится Дженни в судорожных спазмах.

Но твоё испытание лишь только началось, дорогая. Что у нас следующим пунктом?

— А теперь немножко разогреем твои груди!

Отхожу на шаг и легонько касаюсь их хвостиками черной кожаной плётки.

— Сначала легонько, дразня соски ласковыми прикосновениями...

— Да, мой Майк, да. Прошу тебя, умоляю: ударь!

— Вот как. Тебе хочется большего?!

Хорошая девочка, уже чему-то научилась. И в знак поощрения получает резкий удар плетью сначала по левой груди, а потом и по правой. Хлёстко, наотмашь.

— Я хорошая, очень хорошая, — униженно кричишь ты своему Хозяину. — И буду ещё лучше, если ты прикажешь!

Плеть отзывается болью наслаждения в грудных сосках, захватывает и сжимает роскошные полушария.

(Ой, сладостно изнемогаю...)

А упругий фаллос тем временем всё вращается в твоей попке...

(... урчание мотора сзади, хлёсткие удары спереди...)

— Я сама вертолёт! — счастливо кричит распятая и растянутая между столбами воздухоплавательница.

— Кончай, стюардесса! — командую я со следующим ударом плети. — Ты же послушная девочка и знаешь, что без разрешения хозяина кончать нельзя.

А ты только этого приказа и ждала. И вспыхиваешь снопом небесных красок.

— Ма-а-а-айк, мой Майк! Ведь ты разрешил!

Не только разрешил, но и приказал, заметь. А командир экипажа для подчиненных — царь и бог, когда вы в небе. Но это ещё не всё, моя девочка. Далеко-о-о не всё. Почему не слышу сладострастных стонов, кстати?

— Я издаю их, мой Повелитель, вот, слышите? И бьюсь, бьюсь на вашей «разделочной стене»!

Ну а теперь — последний штрих нашей предполётной подготовки. Плётка летит на пол, на сосках Дженни повисают теперь прищепки с грузиками-колокольчиками

— Этот тонкий хрустальный перезвон на фоне равномерного гудения вертолётного мотора сзади — он буквально пропарывает меня волной блаженства...

И вот уже к надсадно болящей от незаполненности и невостребованности письке приближается наконец набухшая головка моего члена. Ты ведь этого ждала?

— Да, Майк, пожалуйста. Смилуйся и пощади, умоляю!

Последний контроль с диспетчерской башни:

— Ты распахнута и готова, моя вертолётчица?

— Да, да, о да-а-а!

Наконец, наконец, наконец. Командирский штурвал, он же конец, вонзается в твои глубины. Грубо, резко, нетерпеливо. От винта!

Дженни содрогается в долгожданном моменте отрыва. От взлётной полосы, от почвы, от реальности... Ей сладко и трепетно в этот упоительный миг взлёта к грядущим вершинам.

— Отдолби же меня, вытрахай в оба винта, мой Учитель и шеф-пилот! Ты же видишь и слышишь, как