Любовь и секс Грифона Гоя

Тут очень редко звучит мысль, в основном слова. Бла-бла-бла. Конференция длится три дня, то есть участников не меряно.

— Так, а что ты тут делаешь?

— Пиар, батенька, пиар. К тому же, для меня это тусовка. Тут я могу поговорить с молодыми математиками со всей Украины. И вдруг, мало ли что бывает, услышу чего интригующего по теории графов.

— Жаль, что у нас направления разные. Ты математик яркий, хотя и тяжёлый.

— Ой, спасибо. Слушай, Славик, ты доклад прочитал, я доклад прочитал, сегодня нам уже за кафедрой не стоять...

— И?

— Пошли, попьём пиво, я тебе покажу достопримечательности нашего славного города Черкассы.

Мы пошли к центру, зашли в тихий и комфортный бар «Білазірочка». Купили по кехелю пива.

— Славик, а как жизнь в Черновцах?

— Так же как и в Черкассах, у меня такое подозрение.

— Нет. Я слышал в Черновцах замечательный архитектурный комплекс. Всё время хочу съездить к вам, да вот всё никак и никак.

— Архитектура? Да, есть. Есть даже старинные барочные замки в городе и в области.

— Но, по-моему, все замки в Украине барочные.

— Да, здрасти! А Ливадийский дворец.

— Ты прав. Слушай, а почему ты занялся математикой, у тебя родители инженеры?

— Нет, мои родители медики, очень образованные люди. А математикой я занялся... ну, для меня это легко.

— Ничего себе легко, аналитическая геометрия!

— И это говорит тот, кто воспринял на слух весь доклад, не относящийся к его области интересов.

— Я явление сложное, неоднозначное и для примеров очень и очень неудачное. — Мы выпили пару глотков пива и похрумкали орешки. Молчание затянулось чуть дольше, чем следовало. Святослав красив, умён и приятен. Впервые встречаю такого человека, с которым мне абсолютно легко. Он не знает про мой скандал. И хорошо. Гею в Украине надо научиться чувствовать на расстоянии, так чтоб предмет его симпатий ничего не подозревал. Я, словно охотник, наблюдаю красивых и умных людей, пока они не понимают, что за ними следят. Главное не обнаружить себя. А там пусть жизнь течёт, как и текла. Мы что-то долго молчим.

Славик спас ситуацию:

— А что ты читаешь, Грифон?

— Классику. Последнее: «Луна и грош» Моэма. Люблю Марселя Пруста, Бальзака.

— А я люблю Серебреный век.

— О, Боже! Как это прекрасно. Велимир Хлебников, Бальмонт. Эх, что за люди!

— Ты читал последнюю статью какого-то Козака?

— Нет, Славик. А что что-то интригующее?

— Он раскритиковал категорию «эстетичное» в пух и прах и указал на его эклектичность.

— И что дальше?

— А дальше, Грифи, он выразил потрясающий тезис о том, что мера свободы, в том числе и творческой свободы, — это нравственность, которая развивается в момент этой самой свободы.

— Славик, мы с тобой уже достаточно выпили, чтобы об этом рассуждать. Давай возьмём ещё пива, и покажу тебе Днепр.

— Давай. — Мы улыбнулись и пошли.

Изрядно подвыпившие мы вышли из бара. Ещё было достаточно светло. Мы шли ...в низ, разговаривали и шутили. Анекдоты и случаи из жизни.

—