Лебедь и Лена

ударилось о грудную клетку в последний раз и тоже остановилось. Все, что у нее осталось, это была воля. Собрав остаток сил, она почти зарычала: «Образ!». И вдруг она увидела его. Это были слившиеся в единое целое лебедь и все понимающие, бесконечно близкие глаза.

Тяжесть мгновенно отхлынула, Лена снова услышала стук своего сердца и одновременно открыла глаза. Тяжело дыша, вся покрытая потом, она лежала в своей постели. Одеяло было скомкано и валялось давящей грудой на ее груди и лице.

Мужа в постели не было. В странном предчувствии беды она торопливо оделась, привела себя в порядок и бросилась к Новодевичьему монастырю.

Подойдя к прудам, Лена увидела необычную картину. Темная вода была покрыта белым пухом, словно снегом. Птицы, чем-то напуганные, сгрудились возле домиков и беспокойно озирались вокруг. На деревянной пристани над грудой чего-то белого стояла небольшая толпа. Стуча зубками от испуга, она протиснулась в центр круга.

На сырых досках лежали закоченевшие с неестественно вывернутыми крыльями и шеей останки ее лебедя. Сквозь нарастающий хаос в голове она услышала гулкие слова, переговаривающихся вокруг людей: «Говорят, умирал в страшных мучениях. Полчаса, бедняга, бился в судорагах, пытаясь взлететь, пока не умер». «Сволочи! Ветеринар сказал, что так умирают, только когда лебедя накормят мякишем с иголками».

Провожаемая изумленными взглядами окружающих, Лена в безумии попятилась назад, оступилась на краю пристани и мгновенно оказалась глубоко под толщей черной воды. Сон стал повторяться в реальности. Прохладная илистая вода залила ей глаза и рот. Теперь у нее не было сил сопративляться погружению сознания во тьму.

Затем она услышала свое имя. «Лена, Лена, Лена! — настойчиво звал ее ужасно хриплый голос с небес. Она открыла глаза. Никто не произносил ее имени, лишь громко каркали вороны на деревьях. Над ней склонилась чья-то мокрая прядь, затем она увидела глаза. Она сразу их узнала. Они улыбались ей.

«Почему он меня целует?» — думала Лена. После каждого поцелуя она чувствовала, как грудь наполняется легкостью и блаженством. От обилия кислорода голова приятно кружилась. «Какие чувственные и ласковые у него губы. А руки действуют так мягко и уверенно, как если бы он вел меня в танце».

«Хватит, хватит! Она уже дышит сама», — закричали головы вверху. Неожиданно она осознала, что ее грудь совершенно обнажена, и всем видны острые соски, пурпурной яркости которых она так стеснялась. Но сейчас ей не было перед ним стыдно. Лена знала, что теперь будет счастлива, и она тихо попросила: «Если можно, пожалуйста, продолжайте, мне еще плохо».