Комбайнеры

комнаты, где стояло пианино.

— Пятая Симфония Бетховена ля-минор.

— О, АЭМ! Я тоже умею!

— Это не аккорд, а тональность.

— Понял, молчу.

В комнате заиграла музыка. Ксюшины пальцы неслись по клавишам, как угорелые. Каждый такт она отмечала грациозным наклоном головы, словно желая подчеркнуть свое искусство. Минут через пять, сыграв, по-видимому, умопомрачительной сложности аккорд, она завершила музыкальную композицию. Андрей весело захлопал ладоши. Это было на порядок круче того, что он привык слушать в своем исполнении. Классическая музыка всегда являлась для Андрея загадочной неизвестностью, тайной за семью замками. Он никак не мог подобрать слова, чтобы выразить восхищение, но перебор прервала Ксения.

— Приятная гармония, да?

— Да, гармонь... какая гармонь, это же пианино?

— ГармониЯ.

— А что это?

— Ну если примитивно сказать, то это сочетание аккордов, получающаяся из них музыка.

— А есть еще мелодия? — попытался вникнуть ученик.

— Да, и контрапункты.

— Ладно, не объясняй, я все равно не пойму.

Андрею хотелось тоже показать себя с лучшей стороны.

— Ты знаешь, что такое цилиндр?

— Конечно, это головной убор. Музыканты играющие классику часто его одевают. Ба, Андрей, мне показалось ты знал, что это, ты, видимо, музыкант.

Андрей в сердцах крикнул про себя «Бля!» В этот момент вошел Вилен Ульянович и весело посмотрел на спорящих.

— Дядя Вилен, я с Андреем познакомилась, он наверно музыкант, только очень застенчивый.

Председатель судорожно схватился за торшер и стал хохотать, как заведенный.

— Он автомеханик, — вытирая слезы выдавил он. Ксюша насупилась и, казалось, хотела провялится на месте.

— Цилиндр, — отвернувшись от Андрюхи, шепотом сказала она. Но он тоже был немного не в себе.

«Значит это и есть та самая племянница, из-за которой в марте шла непрерывная стройка. Если бы я знал, то не прикалывался. Вот блин.» Настроение испортилось, ему представилось, что он упускает огромного журавля в небо и грустно смотрит ему вслед. Андрей корил себя за чрезмерно веселый характер, за непреодолимое желание подкалывать над незнакомыми девушками, порой во вред себе. Но Ксения медленно повернулась к Андрею и, к удивлению, добрым, спокойным голосом сказала:

— Ладно, Андрей, извини, я не сказала тебе кто я. Мы с тобой увлеклись музыкой и забыли об остальном, вернее я. Такой уж у меня характер, что музыка для меня хуже любого наркотика.

— А для меня машины, — понимающе добавил автомеханик, — Все нормально, Ксюш, считай, что знакомство состоялось.

В разговор встрял просмеявшийся Виля.

— Не просто состоялось, а будет продолжаться, я надеюсь, долго. Через три дня моя Ксюшенька переезжает, корни в деревню. Думаю, где-то на пол года, пока она в академическом отпуске. Ксюш, езжай домой, к нас с Андреем дел непочатый корень.

Девчонка выпорхнула из небольшого кабинета, и Виля стал собирать какие-то бумаги. Затем они пошли в загадочный буфет-ресторан. По дороге Андрей думал о том, насколько разные бывают люди, ставя в пример себя и Ксюшу. Музыка была заоблачно далью для деревенского механика, совсем не тем, чем привык он заниматься. Виртуозно разбираясь в аккумуляторах, поршнях и подвесках,