Волшебная "кнопочка"

своему удивлению нащупал не кожу, а лишь следующую преграду. Вместо теплого тела я ощутил ладонью рельефную поверхность хлопчатобумажных колготок. Тоня, увы, никак не могла помочь мне в моих усилиях. Она могла лишь им не мешать. Наши лица были почти рядом, и я улавливал в тесноте ее дыхание, учащающееся в тот момент, когда мои пальцы, прижатые к ее лобку, начинали хоть какое движение.

Не останавливаясь на достигнутом, я стал на ощупь искать границу колготок, чтобы проникнуть под них. Но не тут то было! Если резинка рейтуз лежала где-то в районе Тониного пупка, то колготки она зачем-то умудрилась натянуть себе почти под грудь. Чуть не ломая руку в локте, я с трудом протиснул руку под очередную тугую резинку и наконец-то, ощутил ладонью Тонино тело. Помогая мне, Тоня как могла втягивала живот, давая моей руке спускаться все ниже и ниже... Ее дыхание изменилось — она открыла рот и стала дышать реже и глубже...

Успешно преодолев две преграды, я с ходу преодолел и третью — резинку плотных шерстяных трусиков. Мои пальцы погрузились в густой лес шелковистых волос на Тонином лобке. Прижатая сверху тремя слоями плотного трикотажа, рука практически не могла двигаться ни вправо ни влево. Лишь кончики пальцев обладали небольшой свободой, но они лишь с трудом доходили до того места, где лобок превращался в ту самую желанную щель, к которой постоянно стремятся мужские руки и прочие выдающиеся вперед части мужского тела.

Моя голова, озабоченная проблемой проникновения к вожделенной Тониной пещере пока не давала сигнала моему мужскому инструменту и он скромно лежал, прижатый к яичкам в тесном узилище моих плавок. Не знаю почему, но мне хотелось добраться до Тониного «низа» именно руками... Может быть, я внутренне понимал, что в таких стесненных условиях получить традиционный секс практически невозможно и надо искать альтернативные пути удовлетворения своих и Тониных желаний.

Ощутив под ладонью плоский Тонин лобок, я на некоторое время приостановил свой пыл завоевателя и, замерев, попытался уловить в тишине звуки дыхания спящих детей.

Похоже, набегавшись за вечер на природе и утомившись от большой дозы новых впечатлений, детишки спали, как убитые, добросовестно озвучивая темноту безмятежным сопением. Убедившись в этом, я продолжил попытки проникновения в Тонин внутренний мир. Тоня лежала, плотно сдвинув ноги и, казалось, что, преодолев уже все препятствия, я остановился у запертой двери. Мне оставалось только легко массировать кончиками пальцев то место, где заканчивался пушистый треугольник Тониного лобка, зажатый бедрами.

Судя по Тониному дыханию, она получала от моих прикосновений вполне ощутимое удовольствие и не торопила события, словно пытаясь накопить в себе побольше желания и истомы. Она понимала, что достаточно ей немного раздвинуть ноги, как мои пальцы перейдут границу относительной невинности и откроется совсем другой горизонт наших отношений. Да, собственно, Тоня и не могла особо раздвинуть ноги в этой тесноте...

Уже потом я понял причину этой не столько нерешительности, сколько неторопливости. Изголодавшаяся по мужской ласке, одинокая Тоня