Семь лет спустя

на ногу, виновато оглядываясь, как пёс, рассматривающий вариант бегства.

— Вам что, не ясно сказано? Катитесь к чёрту! — взорвалась она.

— Извините, я только посмотрю, чтобы с вами ничего не случилось, — как можно вежливее пролепетал он, делая пару шагов назад. Меньше всего он хотел напугать её, вызвать новую волну агрессии.

Она выпрямилась, будто принимая вызов, его отступление придало ей сил. Хмыкнула, нервно и нарочито громко, чтобы подчеркнуть презрение. Это было похоже на притворный смешок недоверия.

— Со мной и так ничего не случится, если вы не будете ходить за мной.

— Извините, — он развернулся и медленно поплёлся назад.

Зря он шёл за ней всё это время, думал он. Оставлять её одну в парке — тоже не дело. Надо погулять в другом месте, понаблюдать издалека, чтобы она не накуролесила.

Андрей боялся, что Наталья, находясь в подавленном состоянии, может попасть в неприятную историю. Корни этого страха проросли семь лет назад, и теперь он неосознанно представлял себе, что с ней может случиться что-нибудь подобное, когда его не будет рядом.

— Постойте, — она догоняла его быстрым шагом. — Мы с вами нигде раньше не встречались?

Он остановился и развернулся. В этом месте было меньше света из-за ветвей деревьев, которые снежными шапками укутали соседние фонари.

— Разве что во сне, — тихо произнёс он.

— Во сне? В вашем сне? — она была смущена и улыбалась, как человек, резко поменявший страх на расположение.

— Нет, в вашем.

Она смотрела на него, нелепо хлопая ресницами, растягиваясь в улыбке до ушей:

— Вы что, маг?

— Нет, не маг, — он улыбнулся. Так же нелепо и радостно. — Можно вас проводить? Мне не нравится, что вы здесь ходите одна.

— Мне самой не нравится.

Они двинулись к выходу. В какой-то момент она ухватилась рукой за его локоть и уже не отпускала.

— Почему ты ушёл тогда? — спросила она другим голосом.

— Постеснялся.

— Почему?

Он тревожно мял ладони в карманах.

— Влюбился, наверное, — нехотя произнёс он, чувствуя, что краснеет, невзирая на холод.

— Я тебе очень понравилась тогда? — продолжала она допрос с пристрастием. Её голос стал мягче, откровеннее.

— Ты мне всегда будешь нравиться, — не заметив, с долей раскаяния произнёс он.

Теперь он слышал, как громко она дышит, переживая за него. Он предвидел, что может вызвать жалость, и боялся этого, но сказанное не воротить.

— Ты ведь совсем не знаешь меня. Может, я плохая, — по-детски возразила она.

— Плохие не тонут.

— Ага, а ещё, знаешь, что не тонет?

Они засмеялись, и этот смех вызвал ещё больше веселья. Казалось, шутка эта стала ключом к их знакомству семь лет назад, развязала все так тщательно связанные узелки.

— Всё так плохо? — принял он тот же детский тон, когда они выплакали от смеха глаза.

— Да как сказать. Я беременна — это раз. А во-вторых, меня только что муж бросил. Это два.

Она захихикала, и он легко поддался уговору. Они опять заржали, как ненормальные.

Успокоение наступило не сразу.

— Выходи за меня, — сказал он то ли в шутку, то ли всерьёз.