Комбайнеры

ветра и звонкий хруст веток был слышен одинокими прохожими, не успевшими забежать под крышу. Что же ты творишь весна, пора рассвета, время воссоединения. Без тени сомнения, грозовой метлой ты сметаешь ясное небо за горизонт. Кружишь ветер в грациозном вальсе, но стыдливо глядя из листков отрывного календаря, со слезами осознаешь, что скоро лето. Еще месяц с тобой, подруга, и лето, и до свидания до следующего марта, скатертью дорожка. А пока кружи, танцуй, плач и смейся, мы потерпим, переплывем твои слезы.

Вечер. Весь город, словно одна большая реклама. Сотни плакатов, тысячи лампочек на каждом создают впечатление иллюминационного шабаша. А под ним яркие фонари освещают улицы и проспекты. Ей богу, газету читать лучше ночью, меньше шансов глаза испортить, а воровать лучше днем, чтобы не засекли! Круглогодичный новогодний маскарад, световое представление, бесконечное шоу, все это — ночной город. Так и хочется воскликнуть «Пир во время чумы!», да нет, не поворачивается язык назвать чумой наше богатство. Пусть хоть и воровать, по большому счету, нечего, ну разве только женскую честь, на благо насильников, но все равно есть в наших городах и деревнях нечто такое, что не купишь ни за какие деньги. А впрочем, есть еще более интересное...

Роскошный Мерседес подъехал к зданию филармонии, и из машины вышли парень и девушка.

— Так вот, Дрюш, арпеджио звучит там на мажорном аккорде, значит до-мажор. Понял?

— аэм — доминор, а — домажор. Два цилиндра в Яве — два аккорда.

— Молодец, мой авто-Поганини!

Парень в строгом костюме взял девушку под руку и повел в сторону здания. В той разнаряженной паре можно было с трудом узнать Андрея и Ксению, идущих на репетицию. Когда Андрюха увидел музыкантов на сцене, он подумал, что это восковые фигуры Восемнадцатого века, настолько их лица были спокойны и невозмутимы. Ксюша подошла прямо к роялю и заявила, что готова. Оркестр заиграл какую-то ахинею, так оценил для себя ее Андрей. Единственный в зале зритель никак не мог понять несколько вещей:

«Где Аэм, где Е, в конце концов?» — задавал он сам себе молчаливый вопрос, «Да и как можно зажать аккорд на скрипке, если на ней нет ладов?» Ксюша явно выделялась из этого оркестра, она будто танцевала, сидя за роялем, даже глухой, глядя на нее, сказал бы какая хорошая музыка. Кстати, на концерты классики в большей степени ходят старики, так что ее артистизм был очень даже кстати... Отыграв семнадцать композиций, музыканты спустились в зал будить единственного зрителя.

— Сударь Андрей, проснитесь!

— Ой, вы кто?

— Я дирижер, Казей Шнипель!

— А я Дрюша, вот слушал вас, мне так понравилось! Как называется ваша группа?

— Как пошло! Мы не группа, не банда, а оркестр «Мертвые Души». Приходите к нам на концерт, услышите это и многое другое.

— Когда?

— Завтра!

— Не-е-ет, я занят, дел полно.

Ксения была явно обижена, но лишь немного насупилась, делая вил, что считает Андрея невеждой. Он же, взяв девчонку за руку, быстро потащил ее