Судьба

запах старых книг... И когда в десять вечера, чувствуя приятную легкую усталость, она выходит из массивных дверей краевой библиотеки на приамурскую площадь, и снежок кружится в свете уличных фонарей мотыльковым роем, и вместо дневной суеты — покой. И город так хорош. И воздух так вкусен. И в душе — праздник. Как в детстве, когда уходила с подружками за поселок, в сопку, в лес. Собирались по грибы, по ягоды, за папоротником, думали о кошелке, завтраке, термосе, мази от комаров, о том, какова будет добыча и что скажут дома, и кто из девочек пойдет, а кого вдруг не отпустят, и кто из ребят незвано и настойчиво присоединится к их компании... И вот вступили в лес, и разбрелись по тропкам, и оглянулась — рядом никого, и голоса едва слышны, но слышны, и знаешь, что не одна в лесу, сейчас крикнешь — и отзовутся, и засмеются, и прибегут за тобой, но ты как будто одна, и ничьи голоса не мешают, слова не отвлекают, и шум родника, и плеск лососевых в прозрачной речке, и трепет листвы от легкого ветерка, и запах полевых цветов, и бусинки земляники в густой высокой траве — и так легко дышится, и так гибко тело, и мысли, свободны и высоки, парят...

Алена повернула к институту.

Кабинет литературы был занят, впрочем, как и обычно — днем в нем шли семинары или консультации, в свободное время сдавали «хвосты».

Огромный читальный зал с ровными рядами столов был полон студентами всех курсов и всех факультетов. Двери зала то и дело громко открывались и громко закрывались: одни выходили, другие входили. Кто-то шел сдавать литературу, кто-то шел к сво — бодному месту. Шумно отодвигались стулья. Хлопали о стол книги. Искались и находились знакомые. Смех, негромкие восклицания. Алена оглядела зал — знакомых нет.

Вяло полистала книги, но все отвлекало. И, промаявшись с полчаса, Алена пошла домой.

Дверь в большую комнату была открыта и, скидывая пальто, Алена слышала в прихожей говор Ульяны Егоровны. Слова непонятны, только музыка голоса, негромкая, спокойная. Пауза молчания. И снова говор, и все тот же, Ульяны Егоровны. А с кем говорит — непонятно, но, видимо, с соседкой, та часто заходит по вечерам к хозяйке попить чайку и посудачить.

Алена решила не мешать, тихо шмыгнуть в свою комнату, забраться на диван, настроить приемник на музыкальную волну, взять книжку... но едва она, прикрыв в комнату дверь, раскрыла сумку и достала расческу, в дверь тихо постучали, потом чуть приоткрыли, и Алена шагнула навстречу с улыбкой и увидела лицо Ульяны Егоровны, как всегда спокойное, но бледное, и растерялась, глядя в заплаканные глаза хозяйки.

— Идем чай пить, — тихо сказала Ульяна Егоровна.

— Спасибо, я недавно ела, — отозвалась Алена. Она уже вторую неделю жила на квартире, но никакую квартплату хозяйка так и не назначила. Талоны взяла, но, похоже, лишь затем, чтобы успокоить Алену, они так и лежали за сахарницей на кухонной полке, да и что купишь на