Подкидыш

в этом ты благороднее меня, спору нет. Через неделю этот Максим что-то вякнул про тебя в школе, и я... выбил из него дурь. Было бы проще, если б не подключились два его друга. Боль отвлекла меня. От мыслей о тебе. Ты не замечала, как я мучаюсь в нашем вынужденном родстве, я злился. Страшно злился. И с тех пор дрался постоянно, подставлялся под удары специально, чтобы физическая боль приглушала боль другую. А сегодня... я хотел сказать, но увидел, как ты танцуешь и...

Он помолчал. Я слушала его, не дыша.

— Я так хотел тебя. Я словно свыше получил разрешение обладать тобой, я не мог ждать. Три года, Агата, три года, — он тоскливо посмотрел на меня. — Ты не представляешь, что это. Особенно, когда я начал понимать, что ты тоже не против. Я увидел твой взгляд в зеркале, в ванной, и выпихнул тебя оттуда, потому что...

— Не выдержал бы? — слабо спросила я, уставившись в пол. Он вскинул взгляд на меня и кивнул:

— Да.

Я облизнула губы. В голове всё путалось. Я сидела статуей, завёрнутая в огромное полотенце (его полотенце), с волос капало. Не сказать, что я была счастлива, но от сердца определённо отлегло. По крайней мере, страшное слово «инцест» можно было забыть. Но так ли? Что с того, что подкидыш, мы же вместе росли. С малых лет. Так что родственная связь была вне зависимости от того, схожа ли наша генетика. Чёрт, я прочитала слишком много книг, вместо того, чтобы жить ощущениями.

— Почему... — я нахмурилась, заподозрив вдруг брата во лжи. — Почему сегодня? Она сказала тебе сегодня, но такие новости не сообщаются так. Они бы собрали нас и...

— Ты никогда меня не выдавала. Но, думаешь, родители глупы? Мама знала, что я дерусь, не раз вычитывала меня, когда никто не слышал. Даже скандалы были. Я молчал. Это моё дело — драться или нет. А сегодня утром я огрызнулся, сказал, что не желаю быть похожим на них... вот она и не сдержалась. Я её не виню. Я невыносим.

Я улыбнулась. Он посмотрел на меня, придвинулся и стал вытирать мне волосы полотенцем.

— Ты простишь меня?

Прощу ли я? Он мучался три года из-за моей невнимательности, а простить должна я?

— Уже простила.

— То, что ты сказала в ванной... это правда?

— Что?

— Что тебе понравилось?

Я почувствовала, что становлюсь красной, как рак.

— Тебе так важно это знать? Я ведь у тебя не первая, думаю, было время самоутвердиться, — улыбнулась я.

— Просто, я делал это только для тебя, — он заглянул мне в глаза. — Если ты не заметила, я... ну, ты понимаешь. Представь, каково мне.

Он усмехнулся. Я внимательно смотрела на него, его серьёзное лицо, малахитовые глаза. Он так заботливо вытирал мне волосы, его губы были так близко к моим. Это было даже не возбуждение, меня захлестнула невероятная нежность к нему.

Анджей почувствовал мой взгляд и вопросительно посмотрел на меня. Я чуть