Темный хрусталь

помешательство не пугало его — в нем заключалась странная изломанная давно утраченная гармония.

«У меня опять рюмка пустая. Быстрее налей уже... Хочу быть пьяной!""Зачем?»

«Не твое дело, милый. У тебя для понимания того, чего хочет женщина, нос не дорос. Хочу пить и буду... Дай-ка прикурить... Спасибо».

«И чем же ты будешь заниматься, когда напьешься, дарлинг?""Тебе интересно? Неужели тебе это интересно?""Очень».

«Неужели тебе еще может быть интересно хоть что-нибудь, связанное со мной?""Меня всегда интересовал внутренний мир женщины».

«Вот именно — женщины! С большой буквы «Ж»... Внутренний мир женщины — моей современницы, ты на выпускных экзаменах сочинение не на эту тему писал?»

«Меня всегда интересовал внутренний мир такой женщины, как ты».

«Я тебе не верю, да и ты сам себе не веришь, милый... Плесни-ка вина в бокал».

«Ты несправедлива».

«Ну, хорошо, сжалюсь, поскольку ты сегодня такой послушный. Расскажу тебе... Сегодня я напьюсь. Пойду гулять. И отдамся первому-встречному-поперечному. На зло тебе».

«Ха-ха. Я оценил шутку»."Самое смешное, что это не шутка. Я даже знаю, кому отдамся».

«Ты же сказала — случайному встречному»."Конечно, случайному. Но я просто чувствую, кто это будет... Плесни еще вина...»

«Какой-нибудь отвратительный бродяга, обожающий портвейн, солёные анекдоты и огурцы».

«Нет, мой милый прорицатель. Это будет поэт, последний из проклятых поэтов на этой дьявольской планете. Молодой пылкий романтик, всеми брошенный одинокий поэт, очарованный луной... И трусиков я не одену специально».

«Смотри, не простудись».

«Не беспокойся за меня, я закаленная».
* * * Домой он вернулся очень поздно. Лег в постель, но спать не смог. Он снова оделся, второпях обрывая пуговицы, и, задыхаясь, кинулся обратно, на бульвар.

Ему пришлось подбежать вплотную к заветной скамье, чтобы убедиться, что она пуста.