Я знал, почему происходили все эти проявления привязанности, и это неизбежно возвращало меня к чувствам, которые я испытывал по поводу инцидента с Ренальдо.
Со своей стороны, я с головой окунулся в деятельность, которая позволила мне немного отдалиться от нее. Я работал немного дольше. Не настолько, чтобы случайный наблюдатель поднял бровь, но достаточно, чтобы мог отложить возвращение домой, сохраняя при этом приемлемую причину.
Также я начал бегать трусцой/ходить пешком. После своего превращения несколько лет назад Наоми заставила меня начать лучше заботиться о себе, так что, это тоже было простительным. Она сказала, что хотела бы побегать со мной, но я отмахнулся. Я сказал ей, что будет слишком неловко, если моя жена обгонит меня из-за моей неспособности угнаться за ней. Конечно, это был вопрос мужской гордости. Она купилась на это рассуждение, хотя и слишком неохотно, на мой взгляд, и больше не беспокоила меня.
Мы занимались любовью, но часть огня исчезла. Я действительно должен был взять на себя большую часть ответственности за это. Я невольно подумал, не сравнивает ли она меня с Ренальдо. Когда я смотрел, как он ее трахает, было ясно, что ей это нравится. Даже когда меня не было видно, ей потребовалось целых тридцать минут, чтобы вернуться в номер. Если дать ей десять минут, чтобы одеться, это все равно будет означать, что он трахал ее целых пятнадцать-двадцать минут, прежде чем она заметила, что я пропал.
Так продолжалось несколько недель. Я не собирался оказывать ей холодный прием. Я просто пытался понять, где мы находимся в нашей совместной жизни.
Однажды вечером я смотрел по телевизору «Форс-мажоры», когда вошла Наоми. Я не столько видел ее, сколько почувствовал ее присутствие. Когда я повернулся, чтобы посмотреть на нее, то увидел написанную на ее лице боль.
— Что случилось, Нао? — спросил я. Увидев ее в таком виде, я прорвался сквозь барьеры, которые выстроил. Вид ее проник прямо в мое сердце.
— Я скучаю по тебе, Джош. Я скучаю по нам. Я не хочу тебя потерять.
Я подозвал ее рукой, и она подошла к дивану, на котором я сидел. Я раскрыл руки, давая ей возможность обнять меня. Вместо этого она положила голову мне на колени.
— Я люблю тебя, Нао, — сказал я, гладя ее по волосам. Я почувствовал, как задрожали ее плечи, прежде чем мои штаны намокли от ее слез. Я ничего не сказал. Я просто нежно гладил ее по волосам. Так мы и сидели, пока не закончились «Форс-мажоры», а потом легли спать. В ту ночь мы не занимались любовью, но обнялись и лежали в позе ложек, пока не заснули.