Два друга

... Они сидели втроём в тесной комнате общаги, уставившись на экран ноутбука, где попеременно мелькали отснятые ими кадры. Один из них, носящий смешные шорты и зелёную футболку, был брюнетом с внешностью типичного мачо, второй — некрасивый парень с толстыми губами и жирными волосами и третий — худенький остроносый блондин с голубыми глазами. Все пять лет в универе они были лучшими друзьями, и вот впереди был последний звонок. Троица решила в своей манере приготовить самопальный фильм, блондин придумывал сюжет и снимал, а его друзья играли, воплощая его весёлые идеи. Всем это нравилось. Блондин был не искушен в музыке, признавая только металл на немецком языке, которым, к слову, владел безукоризненно, поэтому саундтреки в его фильмах были однотипны.

— Ну что, пойдёт? — спросил толстогубый, вопросительно глядя на своего светловолосого друга.

— Ничего. Можно, конечно было и получше, но нет времени переснимать. Окей.

— Да ладно, вам, мужики, классно! — сказал брюнет чуть шепелявым голосом. — Я думаю, все заценят.

— Нет, Палыч... Не совсем так, как я хотел... — Блондин автоматически облизнул тонкие губы.

— Да ладно тебе, Ленька, хорошо всё сделали! — Палыч хлопнул блондина по плечу. — Ладно, мужики, мне пора тут по делу одному. Вы тут без меня тогда доделывайте, потом мне покажете, что вышло.

— Давай, Серёг, ок.

«Наконец-то свалил» — подумал толстогубый, осторожно и ненавязчиво придвигаясь поближе к блондину, который. Уставившись в экран, ничего не заметил.

— Нет, Игорян, это надо вырезать. И сегодня вечером переделать.

— Да ну, тебе уже все пацаны сказали — всё хорошо, не кипешуй. — Он положил руку Леньке на плечо и наклонился к самому его уху — Ты же знаешь, что всё пройдёт на ура.

— Ладно. Посмотрим как в целом будет смотреться, может быть и неплохо. Песню какую будем брать, Wiener Blut? — Ленька наконец поднял голову, посмотрел на своего друга и тут же опустил глаза, испугавшись его взгляда. Он уже не раз это замечал и понимал, что так на лучших друзей не смотрят, так смотрят на проституток на трассе. Но он, Лёнька, не проститутка. Он вообще не баба. А Игорян тем временем непроизвольно ещё сильнее сдавил его костлявое плечо, блондин попытался сдвинуть его руку своими тонкими аристократичными пальчиками, но ему это не удалось. Ему стало страшно. Его друг любовался его острыми, но правильными чертами.

— Ты чего, Игорян?

— Ты знаешь... я тебе давно хотел сказать... У тебя не было девушки. Никогда. А тебе уже 22... Может быть ты...

— Я не гей...

— А как же ты живёшь... Рабочая правая рука?

Тут Лёнька разозлился и зашипел, насупив тонкие светлые бровки.

— Что ты за бред несёшь! Не пора ли тебе прекратить страдать фигнёй и заняться продуктивным делом! Нам завтра фильм показывать, а ты ерунду рассусоливаешь!

— Тихо, тихо! — Игорян погладил друга по спине, пытаясь его успокоить. Лёнька дёрнулся и попытался встать, но тяжёлая рука на плече крепко держала его. — Ерунда, не ерунда, но подумай, как мы с тобой