За долги

Я поймал ее на первом этаже, у расписания. Она, увидев меня, покраснела и попыталась уйти.

— Не так быстро, — я преградил ей дорогу. — Уговор наш не забыла?

— Нет, — протянула она, — но у меня сейчас нет свободных денег...

— Забудь про деньги, — я старался не выдать своего волнения. — Со времени разговора прошло столько времени, что ты должна мне просто горы денег.

— Ну конечно! — возмущенно ответила она. — Еще чего!

— Подло, конечно, — сказал я, — но еще не поздно открыть глаза кое-кому на происхождение такой отличной работы студентки Тимофеевой...

— Ты что? — она схватила меня за руку. — Ты же обещал!

— Спокойнее, — ответил я, осторожно поворачиваясь так, чтобы схватившая меня рука была видна остальным. — И отпусти меня, а то все уже смотрят.

Она вспыхнула, отпустила меня.

— А теперь слушай меня, — я набрал воздуха. — У меня есть один выход для тебя. И я прощу тебе денежки.

— Что за выход? — она недоверчиво посмотрела на меня.

— Сейчас ты пойдешь со мной, и мы немного позанимаемся любовью.

Она вытаращила глаза, потом повертела рукой у виска:

— Ты вообще соображаешь, что говоришь? Ты дурак или как?

— Советую быть осторожнее в выражениях, — я предвидел такую реакцию — она была самая естественная. — За оскорбления я могу набавить цену.

— Да пошел ты! — она гневно сверкнула глазами и обошла меня, намереваясь уйти.

— Так, где у нас сейчас занятия по физике? — я с деланным видом посмотрел на расписание. Это был последний козырь. Если она сейчас уйдет — все. Закладывать её я бы не стал в любом случае.

Но она об этом не знала. Моя фраза заставила ее остановиться и повернуться.

— Ты не сможешь, — сказала она неуверенно. — Ведь я же тебе нравлюсь!

— Именно поэтому, — я вздохнул совершенно искренне, но вышло так, будто я издеваюсь.

— У меня есть знакомые каратисты, они тебе так навставляют — мало не покажется, — попыталась она еще раз.

— Готов попробовать. Но к тому времени экзамена по физике твердых тел тебе уже не видать. И, кстати — каратисты нынче не в моде, надо пугать крутыми пацанами и «крышей».

Аргументы у нее иссякли, она отвернулась к окну и стала теребить в руках расческу. Теперь надо было мягко завершить почти готовую диспозицию.

— Я буду осторожен, — сказал я и накрыл ее ладонь своей.

Она посмотрела на меня, в углах глаз у нее что-то поблескивало. Этак она еще разревется посреди вестибюля!

— Пойдем, — я повел ее, чуть направляя за локоть. — И реветь не надо. Можно подумать, что я тебя на расстрел веду.

— А что — нет, что ли? — негромко ответила она.

Мы подошли к пустой лаборантской, которую я приметил еще очень давно и ключик сумел сделать. Я отпер дверь и впустил ее, закрыв дверь за собой.

— Ну чего уж так? Вообще-то говоря, природой все это продумано вовсе не для того, чтобы кому-то делать больно, — я повернул ее к себе. — Люди вообще-то от этого удовольствие испытывают.

— Так это когда по согласию, — она утерла глаза.

— Ну,