Экперимент с сестрой

смотрел как ей кончают в рот, который она сексуально для этого открывает, широкой лопатой высовывая язык; а однажды даже слышал, как директор, жёстко дёргая её за бёдра, строго предупредил, что на днях она должна будет также классно ебаться, когда приедет представитель учредителя, что для неё и его — даже специально сняли номер гостиницы, где его мать будут дрючить несколько дней, что она должна стать на время командировки его второй женой. Рома подметил потом, что в названные дни матери не было дома вообще. А ещё он неоднократно слышал слова, адресованные его матери, что секретарша должна уметь работать в первую очередь — пиздой! Поначалу он думал, что для его матери — это единственный выход чтобы сохранить работу и прокормить семью. И каждый раз, кушая бутерброд, он понимал его истинную цену. Но потом он с ужасом понял, что его мамка просто шалава, которой нравится секс. Секс секретарши и босса, а точнее боссов. А таковые у неё были почти все, кроме, наверное, грузчиков и водителей. Когда он понял это и в очередной раз увидел, что его мамашу, словно куклу пользует новый начальник отдела; увидел как она, настолько увлёкшись процессом, когда он стал вульгарно тянуть её за соски, сильно оттягивая груди, дабы его взрослая любовница выглядела ещё более похабней — вместо того, чтобы поставить молодчика на место, она начала истошно стонать от кайфа, выгибаясь от удовольствия — вот тогда Рома и захотел поебать свою мать, также страстно дёргая её за соски и чтобы она также громко кричала, выгибаясь от кайфа.

А дальше всё идёт по накатанной схеме: сын растёт, и мать, чтобы он не думал о ней плохо — не прекращает развратный образ жизни — НЕТ! Наоборот, делает из этого шарм! Завлекает интересом к происходящему. И сын уже не осуждает маму — ни в коем случае — он ждёт новой сцены, когда маму снова дядя посадит на хуй, а он, сын, будет смотреть на дёргающееся в разных позах её тело и... дрочить! Дрочить! Дрочить! Ведь мама такая классная! Такая самая лучшая! Так поступила и моя мать: превратив сексуальные игрища на большой постели — в арену Колизея, где я был постоянным зрителем с билетом на VIР лоджию — чтобы лучше видеть как доблестный гладиатор (мой отец), ненасытно насилует свою оторву, рабыню из лупанария (мою мать). Для меня ничего не менялось годами, лишь иногда слегка новый образ матери освежал впечатления от увиденного, давая мне возможность получить более сильные эмоции от дрочки: это были либо волосы, схваченные в тугой конский хвост, за который батон крепко держал голову матери, набивая ей за щеку полный рот спермы, которая шлепками валилась с её алых губ на белоснежную простыню; либо сплетены в две плотные, длинные косы — за которые отец таскал мать как поджарую кобылу по постели, драконя её большую вагину, и забрызгивая густой жижей её очко и ягодицы.

Домашний разврат кого-то из родственников — это прямая