Экперимент с сестрой

своей сестре, если она вдруг спросит чего про чулки.

— Йоу! Нихуя ты, Саня, прошаристый! — с гордостью закивал Лёха.

— Слушай! А когда у твоей мамки День Рождения?! — вдруг осенило меня.

— Ну, э-э... Месяца через четыре. А что?

— А может ты ей тоже чулочки подаришь? Думаю Анне Юрьевне бы очень понравился такой продвинутый подарок, — развивал я мысль. — Сто пудово — она в тот же вечер уже еблась бы с твоим отчимом в них. А?

— Чё-то я очкую, — засомневался кореш.

— Ну, ладно, мой очковый друг. Ещё успеем. Я пока всё обмозгую, — успокоил я друга.

— Чё, маман моя нравится? — спросил Лёха.

— Лёх, ты не обижайся, но я бы нагнул твою мамку рачком, аккуратненько приподнял бы юбочку, да нежненько так приспустил бы трусики, медленно развёл бы в стороны упругие ягодицы; смачно бы, для смазки, харкнул между них... и так бы отодрал Анну Юрьевну, что все соседи бы сбежались на её стоны и крики! Блин, извини, но она у тебя та ещё сучка!

— Есть такое... — не стал спорить Лёха. — Мне твоя мать тоже нравится. Кстати, как в половом плане у тёти Маши? — спросил он.

— Да всё также: ебётся как шалава во все щели. Батон молодец в этом плане. Выдрессировал её под себя. Теперь что ни секс, то ебля века.

— А я её, кстати, видел недавно, — вдруг вспомнил кореш. — Она меня около дома утром заметила. Даже подкинула меня на машине. Такая вся с иголочки... деловая.

— Да? Не знал. О чём говорили? — поинтересовался я.

— Да так... Она больше про меня расспрашивала. Ничего такого... Сань, а как ты думаешь, её на работе ебёт кто-нибудь?

— А с чего ты так решил? — уточнил я.

— Ну она просто пошловатая у тебя какая-то. Вульгарно накрашена. Одета тоже, знаешь, вызывающе чересчур. Я просто подумал, что такая может, чё как перепихнуться в кабинете.

— Лёх, я тоже об этом периодически думаю. Всячески представлял свою реакцию на то, если, допустим, узнал бы, что её трахают на работе.

— И что надумал? — спросил Лёха.

— Честно сказать, это даже неплохо... интригующе: знать, что у твоей матери есть интимные секреты. Классно представить, как её сношают после совещания за, например, косяки в отчёте, который она презентовала. А ты о своей мамке думал аналогичное?

— Конечно, думал! — оживился Лёха. — Наверное, каждый в том или ином ключе допускал такое в отношении своей матери. Мне лично кажется, что мою потрахивают иногда.

— О-о, как интересно! И откуда же такие измышления? — спросил я, вспомнив Анну Юрьевну, идущую недавно с работы с эффектно напряжёнными и выделяющимися, сексуальными икрами ног.

— Ну... я присматриваюсь к ней. И иногда замечаю странности. Например бывает, уходит она и под платьем у неё есть лифчик, а приходит — и лифчика уже нет. Это видно сразу! У моей матери большая грудь. Всё понятно по тому, как она покачивается.

— А, чувак, ну всё ясно! Это обычно бывает так, когда