Агент (Дина Скейл)

обдумывать, как поправиться. Но и Виктор, однако, тоже впал в раздумье. А может, согласиться на охрану? Только если именно эти двое будут его охранять, конечно. Дина, конечно, на ночь не разденется, но можно будет смотреть на нее сколько угодно, и с разных ракурсов. Она интересовала его все больше. С другой стороны, на черта ему только смотреть? Что он, голых баб не видел, что-ли?! А эта даже не разденется. Не на ноги же в колготках пялиться. Кому потом расскажешь — засмеют. А если ее попросить — ну мол что ей стоит, пусть покажет ножки повыше — пока они его охраняют — с нее же не убудет. А неплохО бы так! Ради этого можно даже согла... а если не покажет?! Во дураком я буду!"Извини, мальчик, но я не...». Вот если бы предварительно спросить — так ведь глупо эт... то! Виктор аж слегка подпрыгнул на стуле. А если прям в лоб спросить, сейчас: если она будет с ним — даю показания, не будет — иду отдыхать дальше. Чего я теряю?! Не получится — просто уйду и продолжу отдых, они же локти кусать будут; а получится... (тут Виктор расплылся в улыбке) ух здорово будет! Боб, не понимая реакции Виктора, вопросительно посмотрел на него:

— И что вы решили?

— Я дам показания, — сглотнув слюну, сказал Виктор, — Но с одним условием — если она проведет ночь со мной.

Он замолчал, от сложившейся ситуации у него сводило скулы.

— Что, съели, — думал Виктор, — теперь сами выбирайте, что делать. Он с трудом улыбнулся еще одной новой мысли — до сих пор проблема выбора была на нем, и ему предстояло мучаться от того, что этот всемирный преступник на свободе, теперь же выбор целиком (!) зависел от этих фэбээровцев. И если раньше любой его ответ был плох для него: или таскаться в ихний американский суд, или мучатся от несоблюдения справедливости; теперь же любой (!) ответ был для него прекрасным — или он делает им ручкой и со спокойной совестью идет домой, или же... (у него захватило дух). Делать с этой женщиной что хочешь! Целовать, ласкать ее, гладить ее ноги, рукой залезать в блузку, а потом... И никаких тебе давай отложим, голова болит, сегодня не хочется. Он победно посмотрел вокруг, но увиденная картина его не обрадовала. Помимо выпавшего в осадок Клейтона и подозрительно задумчивой Скейл, он увидел прямо перед собой яростное лицо Нокса. — Ты что вообразил себе, мерзавец! — свирепо сказал Калдер, одной рукой схватив его за ворот, а кулак другой недвусмысленно держа перед его носом.

— Я, — начал Виктор.

В голове его пронеслось — сейчас ведь как даст в морду... но на память тотчас (и как вовремя) пришли кадры из фильма про полицейских: «если ты ударишь его, Билл, то он подаст на нас в суд за плохое обращение, и его могут освободить!». Это сразу успокоило Виктора настолько, что он совершенно спокойным голосом сказал:

— Уберите руки, иначе я подам