Элементарно, Холмс!

23 апреля 20... года, в 8.30 утра Егор Белоусов, отставной следователь Бабушкинского РОВД, явился на работу в детективное агентство «НЮХ».

Ему было назначено на 9.00, но Егор привык вставать рано. Заняться было нечем, и он решил прийти пораньше, чтобы понаблюдать за людьми, мелькавшими у его нового места. Одним своим видом они сказали бы ему больше, чем любое резюме.

Пока он знал о своей новой работе только то, что:

— ею руководит некий Н. Ю. Халявко, кандидат юридических наук;

— после года подработок и безденежья ему вдруг с бухты-барахты позвонили и предложили место в «НЮХе»;

— сайт «НЮХа» ничем не хуже других сайтов, если судить по рекламным закидонам.

Поиск Н. Ю. Халявко в гугле, яндексе и других виртуальных местах ничего не дал. Это могло значить что угодно — например, то, что Н. Ю. Халявко еще не успел ничем прославиться, даже своей диссертацией. Последнюю Егору было лень искать.

Подходя к «НЮХу», он увидел пушистую макушку, подпрыгивающую над спинкой скамейки.

Макушка принадлежала девчонке, которая играла на планшете в какую-то игру. Ухмыльнувшись, Егор сел напротив.

Девчонка вряд ли имела какое-то отношение к его работе, но на нее было так приятно смотреть, что Егор не отказал себе в этом удовольствии. Щеки у нее были красные, уши еще краснее, волосы растрепались, глаза горели, как у кошки на охоте, и вся она была, как взбудораженный весенний воробей.

С виду ей было лет двадцать или меньше. Она была из тех, кого, когда хотят похвалить, называют «лапочкой», а когда хотят обругать — «серой мышкой»: с хорошеньким лицом и глазами, но без претензий быть женщиной. Одета она была совершенно по-мальчишески, короткие пепельные волосы лохматились как попало, на лице не было ни капли макияжа. Впрочем, краски, которыми ее накрасили весна и азарт, были в тыщу раз лучше любой косметики.

Какое-то время она стучала пальцами по дисплею, шевеля губами. Потом причмокнула и заулыбалась, торжествующе глядя на свою железяку. Тут же, как по волшебству, из-за тучи выползло солнце, и мокрый асфальт засверкал, как ее глаза.

— Кто победил? — громко спросил Егор.

Глаза забегали по скверу, пытаясь понять, кто, кроме них, может существовать в этом мире.

Затем остановились на Егоре.

— Как кто? Дружба, конечно, — сказала девушка, помолчав.

Голосок у нее, против ожидания, был хриплый, почти мальчишеский.

— Однако, — хмыкнул Егор.

— Что?

— Откровенно говоря, я думал, ты дурочка. Но твой ответ показал обратное.

— Серьезно? А что вы еще обо мне думали?

— Ну... что, рассказывать?

— Валяйте.

— В самом деле?

— В самом.

Вообще-то это было неправильно. Но солнце светило так ярко, а девчонкины щеки сияли еще ярче, не говоря о глазах...

— Уговорила. Ты... из небогатой, пожалуй, даже бедной семьи — не обиделась?... но уже довольно давно пробиваешься в этой жизни. Не настолько, правда, чтобы пуститься во все тяжкие, как это делают почти все. Ты живешь одна, без родителей, без мужчины. Детей у тебя, разумеется, нет, и ты даже толком не представляешь себе, что это такое. У тебя