Два в одном

Я, пересилив искушение обидеться, обнял Сашу и нежно, как мог, попросил ее обнажиться для меня. Я сказал: если она не хочет секса, я ни за что не буду принуждать ее; я могу утолить ее желание оральными ласками, могу вообще не трогать ее, если ей не хочется, — но пусть она покажет мне себя голенькой. Саша заплакала, оделась и убежала.

Правда, по дороге она позвонила мне и попросила прощения. Я, не столько обижаясь, сколько не понимая, попросил все рассказать мне. Я ведь видел, что Саша очень хотела любви... Она сказала: если я раздену ее — моментально разлюблю. И наотрез отказалась говорить, почему.

Следующие три дня я провел в мучительных догадках — что с Сашей? Изъян на теле? Уродство? Болезнь? Я предполагал что-то страшное, вроде сифилиса, и пережил две нелегких ночи. Я не на шутку испугался за Сашеньку; в конце концов я решил, что в любом случае буду вместе с ней, что бы не случилось. Поэтому я позвонил ей и поклялся, что не разлюблю ее, даже если окажется, что она — шлюха, зараженная всеми существующими болезнями. Сашенька грустно рассмеялась на это и сказала, что все гораздо хуже, — но разрешила приехать. Полный самых страшных предчувствий, я поехал к ней.

Она встретила меня в халате. Я, увидев ее, прижал ее к себе, чуть не плача, и спросил ее о том, что мучало меня: у нее — какая-то неизлечимая болезнь? Она умрет? Саша замахала руками, и у меня немного отлегло от сердца. Она сказала, что сейчас я все сам увижу: она поклялась не раздеваться ни перед кем и никогда, но — так полюбила меня и так доверяет мне, что решилась.

Попросила закрыть глаза. Я зажмурился, содрогаясь от холодка в сердце; зашуршал халат... Когда я открыл глаза — вскрикнул, не веря тому, что вижу. Сашенька стояла передо мной совершенно голая, и там, где у женщин бывает Это, у нее торчал вверх здоровенный эрегированный член с яйцами.

Выражение Сашиного лица было невозможно описать, да и моего тоже. Я, заикаясь, спросил: ты что — мужчина? Этого не могло быть — ведь Сашенька так женственна, я нутром ощущал ее женственность, пил ее, как нектар... Она грустно сказала, что она не мужчина и не женщина, а и то и другое вместе: гермафродит. Ей было очень стыдно говорить это. Только тогда я заметил под мошонкой заветные складочки...

Робко протянув руку — «можно потрогать?» — я дотронулся до Сашиного хозяйства и стал щупать ее под яйцами. Раздвинул складочки, нащупал бутончик... Там все было вполне правильно и Очень Мокро. Сашенька задергалась, когда я щупал ее, задышала чаще, застонала... Личико ее было грустно-вопросительным, глаза блестели, щеки горели, как маки.

«А его? Можно потрогать?» — и я дотронулся до члена. Саша кивнула, и я, удерживая руку в хлюпающей пизде, другой рукой обхватил ее яички, погладил их, помял... Саша откровенно застонала — и я, опустившись на колени, лизнул ее член — раз, другой, третий, лаская при этом