Свеча горела

в комнате стали проступать очертания предметов. Я тихо спустил ноги с лежанки и... сердце моё подступило к горлу. На той самой тахте, только теперь покрытой белой простыней, лежала совершенно голая Тонька.

Лежала она на спине, вытянувшись солдатиком, и отнюдь не спала, а смотрела на меня серьёзно и значительно. В мерцающем слабом свете она казалась изваянной из бледного мрамора. Но исходил от неё не холод камня, а такая живая, сексуальная энергия, что дух захватывало. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, потом, угадав мой вопрос — где моя жена? — она чуть заметно кивнула на дверь. Меня бросило в жар! Сейчас или никогда! Я слез с лежанки и невольно запустил руку под резинку своих шортов, где быстро становилось очень тесно. Видя моё замешательство, Тонька, всё так же серьёзно глядя мне в глаза, снова едва кивнула. Через мгновение, избавившись от шортов, я прыгнул на тахту.

Она раскрылась, нет — распахнулась мне навстречу, как книга, как распахивается окно в грозу, как крылья птицы перед полётом. Распахнулись нежные белые ляжки, открыв маленький лобок с нежными светлыми волосиками (я же говорил, что натуральная блондинка!) и аккуратную розовую щёлку, распахнулись руки, крепко охватившие меня за спину, мои ладони сами оказались на её крепких прохладных грудках, губы впились в губы. Нами овладело дикое возбуждение. Мой отвердевший член судорожно тыкался туда, между ляжек, и очень скоро попал. И вошёл! Нет, нырнул, ворвался, вонзился, в узкое, скользкое и удивительно горячее. — . Ах, какая же ты сладкая! — выдохнул я, снова и снова вонзаясь в женское тело. Тонька судорожно задышала сквозь сжатые зубы и принялась лихорадочно, невпопад подмахивать мне, яростно бросая бёдра навстречу члену. Но уже через 30 секунд она вдруг замерла, глаза её чуть закатились и я испугался, что у неё обморок, но головкой члена чувствовал, как в глубине короткого влагалища трепещет её матка.

Выждав несколько мгновений, пока взгляд Тоньки не прояснился, и уже более размеренно снова начал погружать свой отвердевший до боли член туда, поглубже, до упора. Наверное, Тоньке было даже немного больно, но она не отстранялась, а только глухо постанывала. Через минуту она скрестила ноги у меня за спиной, втискивая меня между своих раздвинутых ляжек, и её матка снова мощно запульсировала, пытаясь всосать отсутствующую сперму.

После её третьего оргазма, который тоже не заставил себя ждать, я почувствовал, что и сам уже не в силах сдерживаться. Непреодолимое желание излиться в это, такое желанное, женское тело охватило меня. Тонька поняла это по моим яростным толчкам и быстро зашептала: — Миленький, в меня нельзя, не надо в меня! Я в рот возьму!

И хотя моё сознание уже было затуманено подступающей спермой, я усилием воли вырвал член и стал на колени. Тонька вывернулась из-под меня, приподнялась на локте и всосала мой мокрый, блестящий в свете свечи член почти до основания. Техника глубокого минета была явно ей не чужда. Да, повезло