Элла

о себе, и о том, как она бывает, груба, как иногда хамит людям и коллегам на работе, сожалея потом об этом, но не в силах сдержаться. И о том, как это мешает ей в жизни. Несколько раз я был свидетелем этих безобразных сцен. Я все это внимательно слушал и наблюдал. Элла, безусловно, леди. Леди, у которой шалят нервы и которая совершенно не воспитана.

И делал из всего этого определённые выводы.

Дождливым вечером я постучал в её дверь. Элла, привычно подставив щечку, пропустила меня в комнату. Непроизвольно я обратил внимание на узенькую полоску трусиков облепивших крепкую мускулистую попу под тонкой тканью брюк и на глубокий вырез блузки, обнаживший упругую грудь, узкую полоску лифчика.

Мы выпили. Через не которое время Элла опять завела повествование о том, как она грубо нахамила и теперь от этого страдает.

— Знаешь, я могу помочь тебе.

— Как?

— Я знаю, что тебе не обходимо выработать что-то вроде рефлекса, что так говорить и делать нельзя.

— А что для этого нужно? Она удивлённо захлопала ресницами.

— Прежде всего, ты должна полностью довериться мне, и помнить о том, что всё, что мы будем делать — для тебя. Что ты хочешь этого. Обещаешь? Обещаешь?!

— Да. Негромко, глядя большими голубыми глазами в мои глаза, сказала она.

— Встань и пройди на середину комнаты, стань передо мной.

Она поднялась с дивана, и встала передо мной в нескольких метрах, улыбаясь мне.

— Сними брюки и блузку.

— Что? Она покраснела, думая, что я специально для этого всё это затеял.

— Элла, помни, о чём мы говорили.

Она, не спеша, всё ещё не понимая, сняла блузку и брюки.

— Теперь стань ровно, опусти руки.

Элла меня порадовала красивыми чёрными трусиками, впившимися в круглую, мускулистую попу, и того же цвета лифчиком, поддерживающим снизу упругие полушария грудей. Она была стройна, тёмные пряди волос, овальное, бледное лицо, тонкие алые губы, большие, округлившиеся от волнения глаза, длинные ресницы. Округлые плечи, упругая, круглая грудь, длинные, тонкие кисти рук, тонкая талия, плоский живот. Длинные ноги, тонкие в ладышках. На ней были лакированные черные туфли на не большом каблучке, что придавало ей дополнительный шарм.

— В прихожей, в плаще, для тебя подарок. Принеси его.

Элла удаляясь, застучала каблучками.

— Вот это?! — она протягивала мне свёрнутый в клубок широкий кожаный новенький ремень. В её глазах плясали страх и удивление.

— Да. Ремень. — Сказал я спокойным голосом, отстраняя её руку. Теперь встань на середину комнаты, вспомни, о чём мы говорили. Выпрямись. Пятки вместе, плечи назад. Руки согни в локтях. Ремень сложи вдвое и держи на вытянутых вперёд ладонях. И успокойся. Я подожду.

Спустя пару минут я потребовал снять лифчик.

Освобождённые груди указали в небо торчащими сосками.

— Подойди к дивану.

— Положи ремень.

— Опустись на колени. Лицом на диван. Спусти трусы.

— Элла. Элла! Ну же. Будь мужественной. Смелее. Я жду.

Я наблюдал, как красивая сорокалетняя женщина, не решаясь сломать себя, тянет в нерешительности время.

Я подошёл и положил руку