Соперницы в Техасе

как только вы уехали и служил тоже автоинспектором.

«Ах»! Вот оно что? И как я — дурак не догадался, что он волочится за моей женой, когда мичман Яркин на своем служебном газике не раз подвозил меня с женой в Симферопольский аэропорт встречать детей, приезжающих в отпуск.»

— Ты о чем задумался, Эд? — ее мягкая ладошка нежно поглаживала мою щеку.

— Да так. Вспомнил кое-что, — небрежно махнул я рукой.

— А ты не вспоминай плохое. Она хоть и изменяла тебе на каждом шагу, но ни на кого не променяла...

— Скажите, какое одолжение она мне делала! — безнадежно махнул я рукой...

— Она по своему любила тебя, но изменяла, как она говорила. по причине коротковатого твоего члена, который до матки не доставал. В чем же тут ее вина, если мать-природа слегка подкачала, не наградив тебя членом Валеры Никандрова.

— Ты тоже знаешь о их романе?

— Конечно. Весь поселок знал...

— Опять я оказался в дураках, — ...

— Так уж и в дураках. Ты знал об этом, ибо знал все и ох «дружбе» и прощал ее...

— Почему же она не ушла к нему?

— Валера был Дон-Жуаном, а не женихом. Ему важен был сам процесс...

— А ты откуда это знаешь? Небось тоже попробовала его?

— Признаюсь. Грешна, батюшка! Ты уж сними с моей души этот грех...

— И много у тебя таких грехов, милая?

— Много. Ох, как много, батюшка, всех и не счесть... Ведь мы с Людмилой были первыми красавицами в гарнизоне...

— И что же вы свою красоту на мичманов тратили?

— Почему же на мичманов? У наших ног и адмиралы ползали. Особенно у Людкиных. Ты же помнишь, какие красивые ножки у нее были? Таких ни у кого не было. Вот, однажды, наш адмирал упек моего в длительную командировку за молодым пополнением, его лодка как раз в ремонте стояла, а тебя твой начальник тыла с Валериной подсказки, отправил командиром целинной автороты в Северный Казахстан. Ты помнишь такой случай в своей биографии? Ведь до этого на целину отправляли только офицеров автомобилистов, а тут инженера-химика, командира большой части упекли...

— Да! Дела... Ты и об этом случае знаешь..

— О тебе. милый, Эд, я знаю все. Тебя не зря наши бабы любили...

— Да! Ну? Так уж и любили?...

— Любили, любили, — вот только ты смотрел на них нехотя. Видимо очень любил свою взбалмошную Людку...

— Но ты мне тоже нравилась. Кстати, где твоя гитара? Может быть сыграешь мне «Очи черные»

— Поздно уже, да и сын спит...

— А мы тихонечко..

— Ладно. Давай еще по одной, а потом спою...

Мы выпили, закусили, я притянул ее к себе и долго, в засос, поцеловал в мягкие податливые губы...

— Пардон. Уже начинается, — усмехнулась она и положила ладонь на бугорок в моих брюках. Тот тут же зашевелился и стал расти... Я прижимал ее со всей силой, словно опять хотел раздавить ее «шары» под тонкой тканью халата о свою пылающую грудь.

—