Соперницы в Техасе

Так мне петь, или займемся?...

— Петь! Ты же у нас была птичкой-певчей...

Когда она закончила и отложила гитару, мы опять выпили.

— Так как же у вас было с адмиралами?

— Да, считай, никак...

— И все же?

— Ну уехали мы в субботу на адмиральской «Волге» в «Тигровую падь». Рыбку половить, да и в речке искупаться. Взяли с собой самые лучшие купальники, были как прелестные амазонки. Адмиралы тоже щеголяли в модных в те времена шортах. Ну, а далее стол накрыли на поляне: водка, шампанское, коньяк, консервы из пайка подводника, сам знаешь, сплошной деликатес: сазан в томате, окорок свиной в желе, тушенка, апельсины и, представь себе, «Бычки в томате», до чего же вкусные. Пили, ели, потом плясали у костра в чем мать родила. Они же курили и хлопали в ладоши, крича; «Стриптиз, девоньки! Стриптиз»... Мы разделись с Людкой и выдали им такой танец, что те набросились на нас, что голодные волки...

— И разорвали? — усмехнулся я...

— Что ты! Уложили на брезент, покрытый одеялом и начали сосать6 губы, пупок и ниже. Потом так разожгли нас этим сосанием, что мы сами уложили их на себя. Трахались страстно, но недолго. Куда им до наших любовью закаленных тел. Правда сперму с наших тел слизывали аккуратно и с удовольствием глотали. Ну, что тут скажешь. Пьяный человек — везде делает одно и то же. Он любит плоть и цвет ее и запах, как писал Блок. Попробовали сыграть и в групповушку. Когда Людка, стоя на коленках, делала моему адмиралу услужливый минет, другой натягивал ее сзади. Людка млела от наслаждения и, когда они закончили, ушла в машину, сказав: «Пойду и мальчика угощу». И молодой матрос — шофер драл ее на заднем сидении так, что у «Волги» рессоры ходили ходуном, что вызвало смех у наблюдающих. Все было так обыкновенно и естественно, что ни у кого и мысли не было, что тут офицерские молодухи занимаются сексом с высокопоставленными, далеко не молодыми мужиками, обезумевших от вожделения.

— Ты так красочно рассказываешь, что у меня уже трусы мокрые, — сказал я, запуская ладонь между ее ног.

— Приятно вспомнить старое, — усмехнулась она, прижимая мою ладонь к своему разгоряченному телу.

— Я хочу тебя, милая, — шептал ей на ухо, тиская в жарких объятиях, Она млела от моих жадных поцелуев, похожих на укусы, ухватила мою руку и сунула ее между своих ног. Там горел настоящий костер любви... Я мял ее грудь с такой силой, что казалось, ее халатик сейчас лопнет.

— Милая! Я так хочу тебя, что не могу больше терпеть этих мук любви.

— Подожди! — шептала она и тут же села. Мы стали лихорадочно сбрасывать с себя одежду, оказавшись совершенно голыми, я подхватил ее на руки, удивившись, что она оказалась такой легкой, открыл ногой дверь ее спальни и уложил в постель. Она, окончательно захмелев, стонала:

— Ах! Очи черные, очи жгучие! Как люблю я вас...

Не успел я лечь