След голубой краски

утробно зарычала, хватая его за шею сзади и ведя рукой вверх, пропуская короткие волосы через пальцы и пытаясь уцепиться за них, подавая таз вперед и прижимаясь к нему. «Наконец-то», — подумали оба с легкой улыбкой. Большим пальцем он подтянул ее подбородок вверх, запустив остальные в волосы и слегка потягивая их книзу — ее губы были влажные и горячие, он прильнул к ним своими, нашел языком ее собственный язык и потянул его к себе. Второй глубокий стон вырвался из ее груди, и контролировать уже ничего было нельзя. Они целовались неистово, яростно, слегка кусая друг друга. Его рука добралась до левой груди, он задрал майку и целовал сосок, оставляя блестящий след от своего языка.

Он поцеловал ее в шею и почувствовал, как она задрожала — тогда он начал гулять языком по шее от плеча до уха, посасывать и целовать, и каждое движение его мокрого языка заставляло ее закатывать глаза и ощущать новый прилив жара к паху, все сильнее и сильнее. Возбуждение от ласк шеи было так велико, что ей казалось, стоит только ему прикоснуться пальцами к ее лобку, и она кончит. Она обнимала его ногой, задирая ее как можно выше, чтобы посильнее прижаться к нему влажным лобком, ее таз двигался ему навстречу волнами, и она не могла это контролировать, рыча и глубоко и быстро дыша. Она чувствовала его стоящий член сквозь несколько слоев их одежды, и ее тело стремилось добраться до него. Он чувствовал невероятную тесноту своих джинс, но не мог отнять руки от ее тела, и вдавливал ее собой в забор, чтобы быть еще ближе. Левую руку он запустил ей под юбку и заскользил вверх по чулку — ему хотелось делать это медленно, но желание было уже так велико, что едва удерживался, чтобы просто не порвать с треском эту юбку вместе с трусиками.

Он нащупал резинку чулок и застонал, она гладила сквозь брюки его член, но не могла сосредоточиться, чтобы расстегнуть пуговицу на ширинке. Он сжимал и мял ее мягкую ягодицу, касаясь кончиками пальцев ее гладкой мокрой дырочки через влажную ткань трусиков. Ее трясло, ноги подкашивались от возбуждения. Он провалился пальцем в ее узкую дырочку, как в скользкий горячий колодец, и зарычал от дикого желания всадить в него свой член целиком, по самые яйца, максимально глубоко. Он с досадой забрал руку от ее промежности и расстегнул, наконец, проклятую пуговицу и молнию, рывком сорвал вниз джинсы и трусы и схватил пульсирующий хуй, удерживая его, который, казалось, сейчас изнасилует самку независимо от воли своего хозяина. Она нежно положила ладонь ему на яйца, и ему пришлось представить себе отряд голых уродливых старух, чтобы не кончить тут же. Она притянула его за яйца поближе и крепко обхватила его одной ногой. Ему мешали ее сбившиеся мокрые трусики, он схватил их крепче и резко дернул — они с треском порвались, и наконец-то он с