Охотницы за черепами

на возраст. Он не обращал внимания на внутреннее содержание предмета, предпочитая внешние данные и способности партнерши принять, в нужный момент, его длинный «Хобот». В лаборатории все знали, что Леночка успешно справляется не только с обязанностями секретарши, а и с другими, более важными делами, что позволяло ей ногой открывать дверь в кабинет шефа, а закрывать — своей соблазнительной попой, смущенно поправляя на ходу прическу и юбку. Начальник как-то сгреб в охапку и лаборантку, но та, крепко прижатая к его груди, доверительно шепнула ему на ухо:

— И не мечтай! Лучше отпусти, а то яйца оторву, — и нежно погладила при этом по его ширинке маленькой, но твердой ладошкой. Шеф отпрянул, и с тех пор лаборантка стала для него пустым местом. При встрече он смотрел как бы сквозь нее, словно она была невидимкой. Лена заметила это и как-то сказала Нинке:

— Ты что? Сдурела? Разве можно так шипеть на шефа?! Он же, при случае, турнет тебя отсюда и все дела.

— А местком?

— Вот, дура! Какой местком?! Алла Борисовна давно спит с ним.

Алла Борисовна, тридцатилетняя симпатюшка-хохотушка, дочь одного из высоких чинов из Центра, числилась инженером в лаборатории и была бессменным председателем месткома, так как больше ничего другого она просто не знала и ничего не умела, кроме, конечно, секса. Ее всегда переизбирали единогласно, так как никто не хотел стать личным врагом шефа. Всегда веселая и насмешливая, она любила часто оставаться после работы и подолгу обсуждать с шефом вопросы по улучшению работы в трудовом коллективе, а ее шофер в это время терпеливо ждал, когда же в кабинете начальника погаснет свет, после чего, ровно через час, председатель месткома в отличном настроении садилась в машину и с загадочной улыбкой на лице приказывала:

— А теперь — домой, Вася!

На Нинку шеф наехал случайно. Просто увидал оттопыренную, аппетитную попку, которой та так заманчиво шевелила, наклонившись над ящиком с посудой, в которой она выбирала нужную колбу. Шефу нравилась поза наклоненной женщины, особенно в такие моменты, когда из-под юбки показывались на какие-то мгновения женские трусики. Поговаривали, что он даже их коллекционировал, снимая с очередной жертвы. В лаборатории об этом знали, но помалкивали, так как почти все молодые сотрудницы прошли через комнату «отдыха», смежную с его кабинетом. Поговаривали, что у шефа была вверху могучая «Мохнатая лапа», что обеспечивало ему полную неприкасаемость. Ходили слухи, что он и мальчиками не брезгует, но в это мало кто верил, так как шефу и своих смазливых баб хватало. Но шеф не был бы шефом, если бы закрыл глаза на Нинкину выходку. Он вскоре вызвал к себе секретаршу и, погладив ее по упругой ягодице, сказал:

— Ленусь. Твоя подруга — невоспитанная девочка. Кроме того, у меня возникло сомнение, а справляется ли она со своими обязанностями?

— Подумаешь, обязанности: посуду мыть, да от выходок Аллы Борисовны сопли по щекам размазывать.

— Вот! И с председателем месткома не ладит. Вечно