Как раньше

недвусмысленно присоединяя к одной из них довольно реалистичный, но синтетический фаллос. Ах, технологии. Хоть он и был на вид, как настоящий, как с живого снят, но всё-же, говорят, холодный он, но зато позволяет обладателю чувствовать его, как родной. Во времена, когда эта новомодная штуковина только вышла в продажу, сразу чувствовался ажиотаж, особенно среди лесбиянок. А что? Это вам не безжизненная резиновая фигня. Удовольствие для обоих сразу.

Тем временем девки на экране во всю сношались, сопровождая свои движения охами-вздохами, да криками. Было забавно наблюдать за неумелыми движениями ведущей партнёрши. Не знаю кому как, но выглядит это почему-то у всех таких пар, как судорога, нежели полноценные фрикции. Между тем, блестящий фаллос то скрывался в киске, то вновь появлялся. То погружался на всю длину, то полностью выходил. Каждый раз, как брюнетка извлекала свой член, эхом разносился забавный «Чпок». А затем всё по новой. Фрикции, стоны наслаждения и неумолимое приближение конца. Моё приближение в том числе. Я уже был на грани и готов в любой момент выдать качественный залп. Рука задвигалась быстрее и точка невозврата была преодолена именно в тот момент, когда щелкнула поворачивающаяся ручка на двери.

— Саша, пошли банки соста... — мать не успела договорить, выглядывая из-за двери. Я же, в этот момент замер, но продолжал обильно кончать себе на руку. Почему-то в этот момент всё, что я мог делать, так это сидеть без движения с членом в руке, который раз за разом выплевывал всё новые порции спермы. В этот момент моё лицо, пожалуй, выглядело так же, как и мамино: выпученные глаза и раскрытый от удивления рот. Она посмотрела на мой содрогающийся орган, зажатый в руке, перевела взгляд на монитор, а потом вновь на истекающий член.

— Аа... — всё, что мне удалось из себя выдавить.

— Да ничего с ними не случится, с этими банками, потом как-нибудь. — мама, с трудом скрывая волнение, вышла из комнаты и засеменила к себе в спальню, или куда-то ещё.

Когда я пришел в себя, то мысленный вихрь в моей голове не давал мне покоя: «Что теперь, что же сказать, как в глаза то смотреть, может забудет к утру... «и прочая муть, от осмысления которой было ни холодно ни жарко, мешавшая мне убирать следы моей маленькой радости жизни. Единственно верный вариант, который мне показался самым разумным — подождать до утра, а там делать вид, что ничего такого особенного не произошло. С этими мыслями я, собственно, и заснул.

Мать увидел я только к следующему вечеру и вёл себя как можно более непринуждённо. Хотя всё-равно, казалось, что между нами сохраняется какое-то напряжение, но вполне возможно, это было не так, ибо сам ходил в постоянном волнении из-за того, что на эту тему рано или поздно придётся поговорить. Время шло, а наше общение так и не коснулось вчерашних событий, благодаря чему меня отпустили неприятные чувства, на смену которым пришла лёгкость.

Всё