Обида

в столб въехал, даже на похороны приходил, раскаивался. А сам все равно гордился. Я то знаю, правда? А помнишь на похоронах маленькую девочку двенадцати лет, дочку Петра Петровича? Узнал, теперь? Мы тогда вообще всего лишились. Мать пошла опять в НИИ работать, запила, заскандалила. А я через год не выдержала, из дома убежала, пропала, бомжевала, собой торговала. Потом нашелся человек из ментов. За групповуху со всеми его друзьями, сделал мне новые документы и отправил к бабке в Орловскую область. Я всю жизнь жила, думая о тебе, сволочь!

Михайлов все понял, понял и то, что это, как говорится клиника. Не он был виноват в смерти Носова, бизнес есть бизнес. Но Полину ему уже не остановить. Он так устал...

— Получается, выход у меня один. Убей меня прямо сейчас, тогда заберешь свою толстожопую дуру, и проваливай.

— Нет, дорогой, это слишком просто. Да и мне садиться не хочется. Сейчас я вызову по телефону специально подготовленного человека из загса и он зарегистрирует наш с тобой брак. Правда, начиная с первой брачной ночи, ты меня трахать уже не будешь, а вот я тебя... Если захочу... Зато никто не узнает о том, что здесь было.

— Никто ничего не зарегистрирует, я женат. И никто ни за какие бабки не станет расписывать пьяную шлюху и голого мужика в наручниках. А насчет не узнают, так нас здесь уже толпа из трех человек.

— Женат ты гражданским браком, это не помеха, а что до парадного костюма и соблюдения тайны, так мы оденемся как следует. А Юля будет молчать. Правда, Юля?

Глаза Юльки были по-прежнему закрыты кончиками его дрожащих пальцев, и она ничего не видела. В руке Полины он увидел опасную бритву, которую она протягивала ему.

— Это твой шанс!

Он с отвращением вспомнил запах Юлькиного ануса, взял бритву и неумело полоснул по горлу испуганной дуры.

P. S. В течение всей оставшейся жизни Полина ни разу не трахала супруга. Должен быть у человека стимул работать. Она даже ходила с ним на вечеринки и трахалась со своими любовниками вне дома. Ей самой была нужна эта тайна.