Немного позже послезавтра. Часть 4: Охота на зверя

кости, и идущее вразнос сердце.
Петер глянул на мое изменившееся лицо, и решил не продожлать распросы.
Мы подбежали к третей лесопарковой рекреационной зоне.

— Он внутри?
Петер кивнул. Разогнавшись, мы синхронно повисли на верхней перекладине ограждения, и, подтянувшись, спрыгнули внутрь. Рич попросту протиснулся между прутьями, и уселся, пыхтя, и вывалив язык. Посмотрев на нас, он развернулся, и неспешно потрусил вглубь искусственного леса.
Через некоторое время он начал замедлять шаг, и, наконец, остановился, напряженно принюхиваясь, и вглядываясь вперед.
Я подключился к его импланту. Растущие впереди кусты были буквально окрашены в клубящуюся ярко-оранжевую и блестящую дымку.

— Он там, — одними губами прошептал Петер, указывая на кусты.
Я кивнул, доставая пистолет. Нагнулся, и взял в левую руку камень.

— Придержи пса. — Так же, неслышно прошептал я.
Петер ухватил Рича за ошейник, и кивнул. Я тут же запустил камень в место, где Рич «увидел» предельную концентрацию этой «дымки». Оттуда раздался возмущенный вой.
Из кустов, рыча и фыркая, выпрыгнуло нелепое существо. Крупная голова с огромной, брыластой жабьей пастью, усеянной клыками. Мощные передние лапы, похожие на руки шимпанзе, широкая грудная клетка, плавно переходящая в крупную заднюю часть, с массивным длинным хвостом, и кривыми задними лапами.
Пару раз грохнув по земле здоровенными кулачищами, он неожиданно быстро сорвался с места, одним прыжком покрыв треть разделяющего нас пространства. Я несколько раз выстрелил, и даже успел увидеть, как на его туше расцветают характерные «розочки» от попадания разравных пуль.
Но я слишком полагался на пистолет. Я это понял, когда в выставленную, в защите руку, вцепились клыки в палец толщиной, а грудь начали рвать острые, загнутые когти.
Левая рука предательски хрустнула, и я перестал ее чувствовать. Почти теряя сознание, я приставил пистолет к башке морфа, и дважды нажал на спусковой крючок...
***
— Эй, давай уже приходи в себя.
Слова доносились из какой-то ватной мути.

— Долго мне еще тебя на себе тащить? Скорая сюда не доедет.
Я кое-как пришел в себя. Меня, перекинув через плечо, нес на себе Петер. Вокруг нас, виляя хвостом, носился, словно сумасшедший, Рич.

— Ну вот. Даже не покатаешь?
Петер, фыркнув, скинул меня с плеча. Приземлившись, я крякнул от боли. Осмотрел себя. Хороший плащик мне выдали. На нем — ни царапины. А вот под ним... Левая рука не чувствовалась, кости явно были раздроблены. Грудь, украшенная фестонами бывшего костюма-тройки, и белой рубашки, была располосована так, что свободно можно было увидеть оголившиеся ребра. Крови почти не было. Все-таки организм был настроен явно лучше, чем я. Насколько я мог видеть, мелкие ссадины и царапины уже начали затягиваться.
Я почувствовал зверский голод. Еще бы. Телу, нужен строительный материал, чтобы залатать такие раны. И сейчас, закончив подъедать мертвеющие ткани, оно принялось усиленно требовать добавки.

— Слушай, у тебя есть чего пожевать?

— Нет.

— Тогда...

— Хорош болтать. Идем к выходу, нас там скорая ждет.

— Это же рекреационная зона! Тут же дожны быть кафе. Мне срочно надо пожрать, иначе окочурюсь!

— По будням они не работают.

— Класс...
Я поднялся, и мы