Валенсия

трусики прикрывали от меня остатки еще не познанного ее тела. Я задержал на них свой взгляд, пытаясь угадать, какие прелести скрыты там. Салина поймала мой взгляд. — Ты хочешь видеть и это? — Да. — Так сразу... Я не могу... — Давай я помогу тебе. — Нет, не надо... Я сама... Отвернись... — Я не могу отвернуться, я не могу ни на миг расстаться с тобой. — Ну хоть закрой глаза, — взмолилась она. — Нет, не могу. — Ну, тогда подожди немного... — Я не могу ждать. Я сгораю от нетерпения. — Сейчас. Не сводя с меня глаз, наполненных сладострастной влагой, она стала шарить рукой по бедру, ища замок змейки. — Сейчас... — шептала она, — сейчас... Наконец, тихо треснула змейка и трусы упали к ее ногам. Она тихо вскрикнула и, как будто пронзенная в самое сердце моим взглядом, как подкошенная упала на пол. Я подбежал к ней. Она была бледной, капельки испарины мелким бисером покрывали ее лоб и щеки. Я схватил ее на руки и отнес на диван. Пока она не пришла в себя, я торопливо шарил по ней рукой, сладостно ощущая нежное голое тело. Мягкая выпуклость ее лобка была гладкой и чистой, без единого волоска. Это придавало ей неземную красоту античной фигуры. Она была божеством и все, на что я мог решиться по отношению к ней, это трогать ее тело рукой, чтобы убедиться и убедить свое сознание в реальности происходящего. Салина открыла глаза и испуганно вскрикнула, прикрыв грудь рукой: — Ты ничего со мной не сделал? — Ничего, — ответил я, еще не поняв вопроса. Она облегченно вздохнула и улыбнулась. — Милый мой, ты прелесть, — прошептала она и погладила своей мягкой рукой мою пылающую щеку. — Подай мне халат, я мерзну. Я подал ей халат и пока она одевалась, сидел рядом на диване, с сожалением глядя, как под плотной тканью постепенно скрывается прелестное тело Салины. — Ты огорчен тем, что я одеваюсь? Ну, не надо. Я теперь твоя. Как только я согреюсь, я снова разденусь для тебя и ты сможешь смотреть на меня сколько захочешь. О! Давай немного выпьем, я уже совсем трезвая. А ты? — Я тоже. Но где мы возьмем вина? — У! Этого добра здесь сколько хочешь! — воскликнула она и, подбежав к книжному шкафу, извлекла бутылку коньяка. — Будешь это или лучше виски? — Давай это. Мы выпили по бокалу и Салина спрятала бутылку. — Хватит, я не люблю пьяных. Ты ведь тоже не хочешь, чтобы приятные воспоминания этой ночи потонули в пьяном угаре? — Ну, конечно. Иди ко мне, я тебя поцелую. — Только не сильно. В губы. — Хорошо. Она подошла ко мне и, положив свои руки мне на плечи, запрокинула голову, подставив губы для поцелуя. Я приник к этим пухлым, кроваво-красным подушечкам, чувствуя, как они шевелятся под кончиком моего языка, затрепетав от сладостного упоения. Мы чуть не задохнулись от захватившего нас счастья. Моя рука попала под халат и, обняв тонкий,