Валенсия

женщин я так хорошо помню, что стоит мне лишь закрыть глаза, я почти материально представляю любую из них. Они незабываемы и, очевидно, неповторимы. На следующий день вечером, часов около 10, ко мне зашла хозяйка, она принесла белье, которое я отдавал в стирку. Болтая о всякой всячине, она осматривала комнату с новой мебелью и огромными книжными шкафами. Комната приобрела более респектабельный вид. Случайно выяснилось, что ее сын воевал во франции, и я его хорошо знаю. Пошли бесконечные воспоминания. Не обошлось без слез. Фрау Пиммер слезно оплакивала безвременно погибшего потомка, но ее больше всего интересовало, насколько сообразительным и расторопным был ее ганс на войне, и умел ли он пользоваться теми благами, котрыми война так щедро одаривала солдат.

О да! Сын ее был расторопен. Я хорошо помню, как в небольшом французском городишке, где мы задержались на сутки, он изнасиловал за одну ночь девять француженок. Делал он это необычно. Поймав очередную жертву, Ганс валил ее на землю, связывал ей руки, ноги, потом сворачивал в дугу и подвешивал на чем-нибудь, пропустив ей под живот и грудь длинные артиллерийские ремни из жесткого брезента, потом бритвой разрезал женщине сзади платье и трусы и в таком положении овладевал ею, не обращая внимания на крики и стоны.

Мы заболтались, я совсем забыл о времени. Вдруг из соседней комнаты, щурясь от света, вышла очаровательная миниатюрная девушка в длинном вечернем платье из бархата, ее красивые оголенные плечи отливали голубоватой белизной, а длинные изящные руки в длинных черных перчатках до локтя ...делали ее очень грациозной и респектабельной. В черных, блстящих, как вороненая сталь, волосах была приколота свежая алая роза. Девушка была удивительно хороша и я, позабыв о фрау пиммер, невольно залюбовался ею.

Фрау Пиммер удивленно и растерянно топталась на месте, глядя на нас обоих и не зная, что делать. Потом, спохватившись, ушла, пожелав нам спокойной ночи.

Проводив фрау Пиммер взглядом, девушка подошла ко мне и, ткнув пальчиком в кончик носа, игриво произнесла:

— Здравствуй пупсик! Это ты здесь живешь?

— Да.

— Тебе здесь нравится?

— Мне нравится, что ты здесь.

Она села на мои колени и стала ласково теребить волосы.

— А кто эта тетя? — спросила она.

— Хозяйка дома.

— Это ее дом?

— Да.

— А где твой дом?

— Я снимаю у хозяйки эти две комнаты и значит, это мой дом.

— А она больше не придет?

— Кто? Хозяйка? Нет, ей здесь больше нечего делать. Она пошла спать.

Меня забавлял этот детский разговор, и я с удовольствием отвечал на ее наивные вопросы, ласково тиская маленькое упругое тело под тонкой тканью.

— Ой, сколько у тебя книг! — удивленно воскликнула она, — а сказки есть?

— Зачем тебе сказки?

— Я очень люблю сказки. Когда я в прошлый раз была у мужчины, он читал мне сказку про белоснежку. У нее было сразу семь гномов, маленьких старичков.

— А у кого ты была в прошлый раз?

— У такого милого старичка. Он все время