Париж. Глава 6

Рабыня стала дрожать то ли от страха, то ли от паники. Она прикусила губу и вполне очевидно заплакала бы, если бы могла открыть глаза и выпустить слезы, но это всё равно никто бы не увидел под плотно прилегающей к ее лицу маской. Она потеряла ориентацию, отсутствие слуха, зрения и тактильной информации ввергали в шок и желание почувствовать хоть что-то. Ее руки были крепко зафиксированы сзади, но никто не удерживал ее на коленях, физически она могла позволить себе подняться, бежать и просить о помощи. Но осознание того, что она не имела права пошевелиться и при возможном непослушании наказание было бы посерьезнее, чем ее нынешние положение, заставляло ее терпеть и молиться, что вскоре ей дадут вернуться обратно в мир. Она готова была на все, на боль, на унижения, на что угодно, что дало бы ей почувствовать себя живой.

Эти несколько минут пока к ней никто не прикасался, показались ей вечностью, наконец она почувствовала крепкие прикосновения, она надеялась, что это был Жак, так как кто еще мог это быть? Ей стало страшно, но ничего не оставалось, как подчиниться. Он схватил ее за шею и наклонил, она уперлась в нечто твердое похожее на скамью или стул, она не видела и не слышала, как этот предмет поднесли к ней, но она точно знала, что до того как ее лишили слуха и зрения его там не было. Вскоре она почувствовала, как ее ноги развели пошире, и пристегнули к опорам этой конструкции — внизу около колен и выше прямо под ягодицами. Далее ее тело расположили на наклонной плоскости, так, что ее голова почти касалась пола, она поняла это по запаху пыли залетавшей ей в нос. Ее пристегнули еще в двух местах: в районе талии и чуть выше под подмышками протянув ремни под ее крепко связанными руками. В результате она оказалась в собачьей позе на коленях с высоко задранной задницей, шею и голову никак не зафиксировали, очевидно, им понадобится подвижность в этой части. Маше не сложно было догадаться зачем. И как ни странно ее новая поза возбуждала ее, она стала представлять, как сейчас начнут заполнять ее дырки.

Внезапно она почувствовала, резкий ментоловый запах, ей чем-то брызнули прямо в нос, лишая ее последнего чувства — теперь обоняние также отключилось, так как запах ментола был настолько силен, что перекрыл все, что она чувствовала раньше.

Вот этого она не ожидала, она невольно чихнула и стала морщить нос, пытаясь восстановить работу последнего оставшегося у нее органа чувств. Они опять удивили ее своей изощренностью и оставили в покое, которого именно сейчас ей хотелось меньше всего.

Она понятия не имела, что происходило вокруг и не знала, что на сцене полным ходом шла подготовка к ее следующему испытанию. Боже, как ей хотелось плакать. Она тяжело дышала и даже не подозревала, что зал замер вместе с ней в предвкушении.

Через некоторое время Маша