головкой в матку нужной мне силы. И мой сын делал это необычно опытно. Ну да, с сестрой накопил мастерства.
Из глубины матки поднялся ком энергии. Он взорвался у основания тазовых костей и мышц. Судорога оковала не только мою промежность, но и пенис. Возвратившуюся негу я встретила энергичным подмахиваниям, направила всё внимание на движущийся во мне ствол...
Опомнилась лишь от вопроса дочери:
— Ма, у тебя как с циклом? Можно ему в тебя?
— НЕТ!
— Веня, давай в попку.
— НЕТ! — вновь вскричала я. — Не хочу в попку!
— В мою, ма. — успокоила дочь.
Я с близкого расстояния смотрела за содомистским актом.
— Мам, поцелуй мои сисечки.
Я поняла, как нужно лечь, пососала девичью грудь. Веня быстро выпустил заряд, упал рядом с нами на подушки.
Вениамин.
Первая головная боль разбудила меня возле мамы. Сразу же вклинилась боль души — я оттрахал родительницу!
«Небо моё! Как ты позволило этому случиться? Почему я ещё жив? Нужно встать и уйти, пока она ещё спит! Уйти на край земли. К Лыковым, в тайгу! К чёрту на кулички. Как же больно! Сердце моё, стоп! Остановись! Задержу дыхание. Вообще не буду дышать — нужно подохнуть!»
Организм ЗАСТАВИЛ меня дышать. Я сжимал рукой рот и ноздри, но только отключился на пару секунд. Шум произведённый мною разбудил моих родных.
— Веня, что с тобой? Тебе плохо? Мама, погляди на его глаза — они красные, будто от удушья.
— Сынок, родимый, где больно? Сердце, да?
Мама видимо ночью вставала, надела ночнушку. А мы с сестрой так голыми и проспали.
— Кошмар приснился. — соврал я.
— Вино плохое. У меня голова у самой болит.
— Детки... — мама подбирала нужные слова. — Детки мои, то, что произошло ночью, не должно повториться! Никогда! Я полночи не спала, думала об этом.
— Мам, давай не сейчас. — Лика пошла в туалет.
Я пошёл искать во что спрятаться. Освободившийся туалет не выход, но мочиться охота. Голопопая сестра нашла свою одежду.
Затем я услышал её возню на кухне. А из меня выливались литры токсинов. Даже спрей не перебил вонь мочи после алкоголя.
Лика.
Мы вновь на кухне. Веня выпил три чашки кофе, мама рюмку водки. Мне помог кефир. В глаза друг другу не смотрели, но и не ругались.
Римма.
«Дожила до грехопадения! Что они обо мне думают? Шалавой не называют? А вообще с чего им обо мне плохо думать? Я не навязывалась — сами раздели, сами... ублажили. Да, ублажили. Мне было как никогда восхитительно легко принимать орган. И сейчас даже не чувствую ни капли боли. Есть только истомное желание понежиться в постели».
— Сынок, ты не должен себя винить. — опохмел вновь расслабил меня. — Я сама виновата... Нет, не так! Никто не виноват. Вы хотели сделать мне приятно. У вас это получилось. Спасибо. Но больше не будем. Хорошо?
— Мам, всё равно — прости идиота. — сын наконец заговорил. Это обрадовало. — Лик, тебе на работу нужно?
— Детский пришкольный лагерь работает с восьми. Успею. Ма, и меня прости, родная. Но было классно!
Лика.
За год попку