Европа-Азия

тут как будто куклу какую-то трахаешь..

— Сними, — разрешил Глеб Олегович, продолжая сношать Ларису, развернулся и посмотрел на нас Юлькой, — Юле все равно, она кайфует.

Санек сдернул с Ларисы повязку, и та начала вертеть головой, смотря и как бы заново знакомясь со всеми участниками представления. Первый взгляд Саньку, потом поворот голову на Белобрысого, благодарный и похотливый взгляд через плечо на Глеба Олеговича, держащего ее за бедра и долбящего сзади. Потом ее взгляд сфокусировался на нас с Юлькой и она с улыбкой сказала:

— Юленька, не скачи так сильно, зад повредишь себе. Откуда у такой, ох, б... ть, как хорошо, маленькой девочки такие дырищи..

От слов мачехи Юлька завыла просто на мне, неимоверно усилив темп. Недоумевая, я подался вперед, нашарил рукой Юлькину промежность и убедился, что оказывается киска последние минут десять никакого участия в сексе не принимает. Юлька легла на меня, домахивая одними бедрами, и начала просто спускать из своей киски горячую жидкость — толчок за толчком. От известия, что я трахаю Юльку в зад и от ее покорного и тугого тела, я через несколько ее скачков тоже начал выпускать ей в прямую кишку сперму струя за струей. Пока мы, слившись воедино, летали с Юлькой, наступил приход и у Ларисы, которая мелко затряслась и запричитала, как ей хорошо.

— Кончила, лошадь — удовлетворенно сказал и сильно хлопнул ее по заду Глеб Олегович, не останавливая фрикции. — А мы с пацанами никак не можем — от нервов наверное, какие ты нам доставила.

— Я не специально, — сипела Лариса.

— И сосать перестала совсем, — недовольно затянул Белобрысый.

— Иди, поменяемся дырками, — великодушно сказал Глеб Олегович и, развернув Ларису боком к столу, вышел из нее, и обошел спереди. Член его был в сбившийся в густоту от фрикций выделениях Ларисы, которая та попыталась стереть руками, перед тем как взять его в рот, но Глеб Олегович отвел их.

— Я не хочу, он склизкий — подняла на него глаза так и продолжавшая стоять наклонившись, отклячив попу, Лариса.

— Так он в тебе же и есть. Я-то еще не кончил, — весомо произнес Глеб Олегович.

Лариса надумала было что-то еще, но тут сзади наконец то ей вправил Белобрысый.

— Ох, бл... ь, — вскрикнула Юлькина мачеха. И потом еще раз уже с набитым до горла ртом простонала:

— Ох, бл... ь как же хорошо.

— Что именно хорошо? — с участием поинтересовался Глеб Олегович, опять держа женщину за волосы и проникая ей в рот. Глеб Олегович и Белобрысый как на дрезине начали подталкивать мычащую женщину друг навстречу другу, помогая одеть ее на себя еще сильнее. От этой картины: от дрожащих ног Ларисы, от ее шарящих рук, одна из которых, с обручальным кольцом, раздвигала киску пошире, чтобы толстый монстр Белобрысого проникал еще глубже, а вторая вцепилась светлыми блестящими когтями в загорелое бедро Глеба Олеговича, от раскачивающихся и болтающихся грудей, которые казалось, придают ее траханию и насаживанию еще больше инерции свои