письке. От перчаток отрезают пальцы, набивают их тряпьём, зашивают.
— Люсь, а почему у вас нет детей? Проблемы у дяди Пети, да? Пусть тебе папа заделает, он тёте Ольге помог, Наташке уже десять лет... или от меня роди.
— Ласковый мой, заботливый. А ты откуда знаешь, что это Серёжа строганул?
— Я тебе не всё о том вечере рассказал. Я и их, папу и Ольгу, тоже видел. Слышал, как они договаривались. И что ты в тот вечер с дедушкой потрахалась тоже знаю.
— Подсматривал?
— За вами нет. Но больше всего хотелось. Дед поймался на моей уловке, подтвердил.
— Ну, во-первых, от Серёжи и от тебя мне нельзя рожать — кровное родство может сказаться на здоровье ребёнка. Во-вторых, я бесплодна. Слишком рано я начала половую жизнь — ещё менструации не было. Знаешь, что это такое?
Я отрицательно мотнул головой. Мила рассказала о женских циклах.
— Однажды подцепила заразу, сразу маме не созналась, а когда воспаление уже началось, то было поздно. Саша, я буду к тебе приезжать. Мне страсть как хорошо с тобой, родненький мой.
— А муж?
— Тот только рад будет провести несколько дней без меня.
— А ты такая же требовательная как мама? Папа страдает из-за её страсти.
Люся посмотрела мне в глаза, поцеловала их. Затем поцелуи начали опускаться. Мой блокатор зафиксировал её голову на моём пупке — нет, я хотел, чтобы она поцеловала мой член, пососала. Но это означало конец нашей связи, а мне не хотелось прощаться с любимой. Тётей. Люсей. Милой, Людмилой.
Ночь мы проспали урывками. Я часто просыпался, будил Люсю поцелуями, таранил влагалище членом. Вновь засыпал, просыпался, трахал.
Служил я в областном центре. Любовница приезжала раз в квартал. Снимала квартиру... Сделала попытку разблокировать моё нежелание целовать промежность.
— Вот давай размышлять логически. Членом ты там касаешься. Потом берёшь его руками. Этими руками держишь пищу.
— Я же их помою потом...
— Так и я рот и зубы ополосну после минета. — поймала она меня.
— Люсь, любимая, мне нужно ещё время.
— А если я скажу, что больше не буду приезжать, дашь мне пососать?
Страх перед таким одиночеством помутил меня. Я отвернулся к стене.
— Извини, любимый мой. Повременим. Повернись, мой сладенький. — я повернулся к ней. — А это у тебя что такое? Говоришь, что противно, а писюн говорит, что мечтает оказаться в моём горячем ротике.
Член и правда встал. Умом я понимал, что хочу оральных ласк, но блок отвращения сдавливал желудок комом.
Я просто вынул тряпочку из влагалища любовницы, заменил её членом.