пока последние волны удовольствия пробегали по воспарившему над бытием телу.
Когда она все еще дрожит, безвольно лежит на постели, приходя в себя, Олег успевает забежать в ванную, сполоснуться и принести ей смоченное теплой водой крохотное полотенце, которым аккуратно протирает у нее между ног.
— Не надо, все нормально, — просит Вера, — все равно без душа не обойтись.
Ложится рядом, обнимает, прижимая к себе.
— У меня проблемы? — лукаво спрашивает. — Мне теперь снова спать в гостевой?
Вера беспомощно вздыхает. Как можно на него сердиться, когда он принимает такой мальчишеский вид и озорно сверкает глазами, слишком довольный совершенной проказой?
— Нет. Это твоя спальня, а я твоя жена.
— Моя очень распутная жена, — насмешливо добавляет Олег, мягко целуя в губы, с восхищением заглядывая в порозовевшее личико. Веки у нее отяжелели и даже нет сил держать глаза открытыми. — Так может, повторим? — рука мужчины фамильярно сжимает округлую ягодицу.
— Об этом можешь забыть! — лениво стряхивает его руку Вера.
— Что, навсегда? Лишишь меня свой попки?
— Надолго — точно! — отрезает Вера.
Олег усмехается, притягивает к себе на грудь, осыпает поцелуями ее влажные лоб, закрытые в неге глаза.
— Я так люблю тебя, родная, — ласково шепчет, — я так тосковал без тебя. Моя Верó, моя храбрая девочка...
— Я тоже люблю тебя, Олежа... — выдыхает Вера, уже уплывая в сон, совсем разомлевшая от произошедшего. В душ она сходит утром, хоть и знает, что рискует циститом, но это просто за гранью ее сил.
Он был прав, когда обещал, что ей будет хорошо. Ей было невообразимо хорошо сейчас. И тело и душа пребывали в блаженной, насытившейся нирване.
Они все же сумели найти свой путь друг к другу. Свой путь домой.