Подвиг Дюймовочки

встречу жаждущему её горячему стержню. Тупая боль заполнила маленькую попку, но она не сдавалась и продолжала давить.

Одновременно она заставила свою заднюю звёздочку расслабиться ещё больше. Это помогло, но не полностью — огромный шар залупы деформировался и побагровел, но никак не хотел входить в совершенно сухую дырочку. Девушка была настроена более чем решительно, поэтому на мгновение отступив, она повторила попытку, на этот раз усилив давление.

Тупая боль нарастала, из глаз потекли слёзы. Бедняжка до крови прикусила нижнюю губу, но не ослабляла давления. Вдруг неожиданно она ощутила, как что-то большое, горячее и упругое стало медленно и неохотно погружаться в неё сзади. Она не знала, каковы будут ощущения от первого анала, но теперь помимо боли, появилось и нечто волнующее.

Вскоре уже половина мужской елды вползла в её нежный задик. Боль нарастала, но вместе с ней нарастало и возбуждение от новых ощущений внутри. Поэтому, продолжая кусать губы и жмуриться, она уверенно давила попкой на член, пока головка полностью не скрылась внутри неё.

— Да покачайся, покачайся ты, глупая!... — не выдержала старая полевая Мышь.

— Береж-жно, неж-жно... Вж-жик-вж-жик... — вторил ей знатный эксперт по аналу.

Дюймовочка была рада сейчас любому совету, который поможет ей осуществить задуманное. Она немного подалась вперёд, позволив залупе выскочить из попки и тут же снова поймала её своей не успевшей схлопнуться тёмно-розовой дырочкой.

На этот раз проникновение было уже не таким болезненным, но сухой стержень всё равно крайне неохотно вползал в её тёмную заднюю норку. Повторив эти действия несколько раз, девушке с огромным трудом удалось вогнать себе в попку почти треть этого раздутого и вздыбленного до предела мужского достоинства.

Было больно, но она стала всё ритмичнее двигать попой взад-вперёд, заставляя одеревенелый ствол ебать себя в попочку. Тупая боль растворилась и стала теперь ноющей и более острой. От неё хотелось кричать и плакать, но эта героическая писюшка была исполнена решимости довести своего любимого до оргазма, заставив излиться в себя спермой, пусть даже ценой своей порванной попки. Только так можно было избавиться от злых чар.

Собравшаяся публика молча и с неподдельным интересом наблюдала за происходящим. Кроты перешёптывались, делясь друг с другом соображениями относительно увиденного. Жаба то и дело одёргивала своего инфантильного сына, который отвлекался на пролетающих мимо мух. Ворона ухмылялась, а Полёвка и Жук молча смотрели, как трещит, натягиваемая на толстенный ствол сухая попочка миниатюрной малышки.

— Ж-жопочку неж-жную ж-жалко уж-жасно! Стерж-жень муж-жчине смаж-жте, пож-жалуйста!... — не выдержал, наконец, Жук, обращаясь к полевой Мыши.

Откуда ни возьмись, в одной из четырёх рук этого запасливого любителя анальных утех оказался небольшой пузырёк со специальным для таких дел маслом. Он протянул его Полёвке.

— А почему я?! — смутилась грызунья.

— Вы ж-же ж-женщина — уваж-жьте!

— А вон пусть Жаба это сделает! Гм!..

— Ж-жирная Ж-жаба тож-же мож-жет! Но не уваж-жит и не помож-жет... — ответил Жук чересчур громким шёпотом.

— Ква-а-ак!... Ква-а-ак!... — изрекло недовольное земноводное и отрицательно помахало головой.

— Ой! Ну, ладно... Давайте сюда... — сжалилась