Илья и Изольда

взял на себя и разговорную инициативу.

— Дядя Гиви, как у вас погодка в Берлине? Когда вы уже к нам прилетите?

— Мэтот, Илья, эщо как мэтот! Боюсь что возможно прилэчу нэ ворэмя! А так бы, завтра был бы ужэ у вас!

«Ух ты! — наконец дошло до Ильи вся необычность ситуации. — Я ебу в зад свою мать, спокойно беседуя с её главным ебарем! Ух ты!»

Сия мысль стала последней пикантной каплей в давно разыгравшемся напалме его страсти, ибо он, мгновенно ощутил то, что близок к совершенной кондиции!

— Ну, ты это-ооо! — как-то странно протянул он (внезапно перейдя на «ты»!) уже лихорадочно всаживая в зад безумно окаменевший орган. — Ты! Приезжай! Пррриезжжжай! Аххх-мааа!

Резко выгнувшись, он вонзил Изольде Аслановне по самые яйца, и... с вздохом наивысшего сладострастия, судорожно запускал струи спермы прям ей в прямую кишку! Крепко-накрепко сжимая талию дивы, он, вовсю изливаясь ею, с настоящим безумием втолкнул его ещё несколько раз, пока совсем не затих на нежно-розовом вздрагивающем теле!

— Эй! Вы куда там всэ врэмя пропадаэтэ?! — снова удивился басистый голос дяди Гиви.

— Дядя Гиви, мы закончили празднество... — устало отозвался Илья, с выплеснутым эякулятом словно отдавший разом все свои силы. — Мама уже отправилась в спальню... Я тоже наверно пойду... С Новым годом, дядя...

Больше не дожидаясь ответа, он отключил телефон, и подкашивающимися ногами отпустился на пол, принявшись расцеловать длинные ноги трахнутой родительницы. Изольда Аслановна так и стояла у стены, но лишь теперь дала волю сдерживаемому плачу: меж её крупных холмов ягодиц зияло огромное темное дупло, с коего медленно сбегали светлые ручейки только что впрыснутой сыновней спермы.

— Илюш, ты... ты сегодня из меня сделал какую-то шлюху! — с настоящей жалобой в голосе тихо пролепетала она, бросая через плечо заплаканный взгляд. — Ещё ни одному мужчине я не давала туда... Как ты мог... скотина!

— Мама! — воскликнул Илья, ещё жарче целуя ей ноги. — Я просто сильно люблю тебя! Люблю-люблю-люблю!

Он крепко обнял её ноги и, сам стал невольно подрагивать от захлестывающих чувств.

— Илюш, ты никакой не интеллигент... ты идиот!

— Мама, ну прости меня...

Всхлипывая, он уткнулся лицом в её выпуклые колени.

— Илюш... — уже мягче произнесла Изольда Аслановна (хоть и чувствуя, что в хорошо пробуравленной заднице у неё продолжается обильная течка, она осознала, что перед ней всё-таки её сын!). — Я говорю тебе, ты дурачок! Ну, будет тебе... Что было — то было...

Она тоже опустилась к нему на пол, и, любовно прижала к своей обнаженной груди.

— Правда, мам?! — изумился он, все же решившись взглянуть ей в глаза. — Ты не сердишься на меня?!

— Нет, не сержусь, Илюш, — сверкнула улыбкой она, игриво проведя рукою по его вспотевшим волосам. — С кем не бывает на пьяную голову... Тем более, мы же близкие люди...

— Спасибо, мам! Я рад это слышать! Спасибо!

Охваченный чувством благодарности, он стал расцеловывать её заплаканное лицо!

— Ну, будет-будет сынок... — проговорила Изольда Аслановна. — Ты был великолепен, но... только одно меня смутило...

— Что,