Хозяйка. Часть 2: Хозяин

всё проглотить.

— И как тебе? — Поинтересовался Антон, сильнее оттягивая ее за «хвост».

— С тех пор я ненавижу мороженое, меня от него тошнит.

— И тебя все равно им кормили и трахали в рот?

— Да!

— Почему же? — Он ощутил острый флюид счастья, исходящий от нее.

— Потому что я сучка. И меня надо трахать, не спрашивая!

О, умница! Антон застонал, ощутив что-то вроде прилива нежности. Они оба были на подходе, не в силах больше сдерживаться, но ему дико хотелось протрахать ее всю. Без предисловий полез в задницу, впихивая член в презервативе в узкую дыру. Алёна лишь сильней прогнулась и громче застонала. Анус принял его на удивление гостеприимно, плотно обхватив мышцами. Жопа была упругой, но не слишком тугой, и Антон почувствовал приятную щекотку в яйцах.

— Кто... тебя... так хорошо... растрахал? — Спросил он, держась из последних сил, балдея от наслаждения.

— Охранники папаши Дэна, Коля и Миша. — Жарко выдохнула Алёна. — Здоровые такие кони. Дэн меня им отдавал растрахивать. Он сам любил по готовому, чтоб как по маслу... И перед друзьями... потом... хвастался... какая у него телка подготовленная... хххааа... — Она подалась навстречу ему упругой розовой жопой, насаживаясь на член, и щекотка в яйцах сменилась бешеной пульсацией, в глазах потемнело, бедра сами понеслись галопом, впечатываясь в развратную плоть, нагоняя оргазм, Алёна завыла утробным рёвом где-то далеко, на периферии сознания, затянутого туманом... Сперма билась в тонкие стенки презерватива, и они с партнершей были одним единым стонущим целым, сгустком сладкой пульсации, с наслаждением и ненавистью кончающие друг с другом.

— Аффф, аффф, ффф — Его руки на ее бедрах конвульсивно сжимали розовую плоть. Мир остановился, замер на несколько нереальных мгновений, но вот что-то, отмерев, вздрогнуло, и снова пошел отсчет времени. Он увидел в наслаждении мотающую головой Алёну, пыльную кафельную стену, белый фаянс сантехники. услышал гулкое эхо их стонов, отраженное высокими стенами, журчание воды из протекающего бачка, улеглись мурашки и дрожь в руках, он выскользнул из расслабленной, растраханной Алёны, брезгливо, двумя пальцами, стягивая полный презерватив, подтянув джинсы, прислонясь к стенке. Алёна развернулась на унитазе, натягивая болтающуюся на шее майку и сползшие на живот чашки лифчика, оправляя подол темной юбки. Нашарила на полу сумочку, вытаскивая из нее самодельную папироску.

— Ну, ты конь, Тоха! — Помотала она головой. — Я даже не ожидала! Где так научился-то? — Игриво спросила она, расслабленно вспыхивая зажигалкой и затягиваясь. — Кстати, будешь?

— А что это? — Тоха недоверчиво покосился на странный хабарик.

— Да так... Одна колдовская травка... Из Анголы. А, может, из Кении... — Она загадочно засмеялась и протянула ему дымящуюся папироску.

— А... Так это теперь твоя... работа? — Антон внимательно посмотрел на Алену, затягиваясь странным, непривычным вкусом, прежде, чем поплыли перед глазами кафельные стены, усыпанный побелкой пол, ведьмовские темно-вишневые глаза...

Антон стоял посреди залитого солнцем коридора. Свет лился из свежепоставленных окон. Одно из них — в торцовой стене — было распахнуто двустворчатыми рамами наружу, словно заманивая в яркий, сверкающий 

---

Группа, Подчинение и унижение, Пожилые

---

Вернуться назад