Графиня и кастрат

временем длинные пальцы небожителя осторожно раздвинули половые губы Лилиан. Графиня сжала колени в предвкушении, из розовой глубины выступило несколько прозрачных капелек. Существо надуло щеки, будто херувим с картинок и стало дуть. Сильная и нежная, чуть прохладная, но такая упругая струя воздуха проникали в неё, достигали самой её глубины. Ангел то прекращал, то вновь надувал щеки, это создавало иллюзию двигающегося в Лилиан фаллоса. В то же время все было так легко и без нажима. Ветер скользил в ней, не встречая сопротивления. Графиня кричала, извивалась, пыталась ногтями впиться в облака, но ловила лишь воздух. Она словно задыхалась, когда ветер входил в неё, и одновременно легкое перышко проникало в анус, не причиняя никакой боли, одно лишь невыносимое удовольствие. Похожее чувство, но не такое сильное, графиня испытывала, когда качалась на качелях. Он ка бы входил в неё, но в то же время, будто что-то из неё вытягивал. Каждое движение становилось все невыносимее, Лилиан не выдержала, её розовая глубина запульсировала, в голове взорвались сотни фейервеков.

Графиня пришла в себя. Опера закончилась, ночное небо и вправду расцветилось фейеверками. Анжинелли ушел, сорвав неистовые овации. Лилиан же теперь не было покоя. Она жаждала увидеть лично, поговорить с этим удивительным человеком. Гости начинали потихоньку расходиться в отведенные им покои. Графиня раскланялась с принцем, который уже клевал носом, и незаметно скрылась в своих апартаментах. Она вызвала служанок и велела срочно её переодеть. Она избавилась от тяжелого неудобного платья, убрала украшения с прически, надела более неприметную и практичную одежду, лицо скрыла шляпкой с темной вуалью.

Легкой тенью Лилиан выскользнула в предрассветные сумерки. Вскоре она достигла домика возле амфитеатра, который был выделен кастрату в качестве жилья. Там горел свет, Анжинелли еще не спал. Она вошла без стука и иных церемоний. Кастрат сидел перед зеркалом по-прежнему в женской одежде, избавившись только от громоздкой юбки. Его длинные стройные ноги ничем не отличались от женских, то же изящество и приятные формы. Особенно удивительно было лицо, которое графиня теперь могла видеть вблизи. Оно сочетало в себе как мужские, так и женские черты. Обладатель подобного лица в обществе сошел бы и за красивую женщину, и не менее красивого мужчину. Анжинелли повернул голову в её сторону. Их взгляды снова встретились.

— Я знал, что, Вы придете — сказал он хрустальным голосом.

— Вы знаете, кто я? — удивилась Лилиан.

— Нет! Но какая разница. После выступления ко мне всегда кто-нибудь приходит. Чаще женщины, хотя бывает и мужчины. Им нужно лишь одно.

— И что же это?

Сердце графини забилось, грудь сжалась в сладкой истоме.

— Им нужно приобщиться к моему безмерному таланту. А поскольку они все глупцы, им известен лишь один способ это сделать. Проникнуть в меня, или сделать так, чтобы я проник в них. Иначе говоря обменяться со мной соками своего организма, попытаться выпить мой талант, будто бокал кьянти. Пустышки, что хотят получить хоть толику моей полноты.

Щеки