Одна история инцеста

побольше, принадлежало моей жене, груди то у неё массивные, большие, а вот тот, поменьше, явно был Юлин. Трусы всё такие же открытые. Я обернулся на закрытую дверь бани. Моё сердце учащённо билось. Я взял в руку трусики дочери и вдохнул их аромат.

Стоял посреди парилки, в одной руке ведро, в другой трусы дочери. Нюхал, глубоко вдыхая аромат вагины моей дочки. И тут сзади скрипнула дверь, я бросил трусы на стол и сделал вид, что пришёл исключительно за ведром. На пороге стояла Юля, её обнажённое тело обтягивала лёгкая полупрозрачная простынка. Я не мог оторвать взгляд, застыл на месте, глядя на её тело. Острые соски просвечивались через простыню. Лёгкая ткань так волнующе облегала её широкие бёдра. Сквозь мокрую простынь внизу живота проглядывались очертания тёмных волос на лобке. Я бы так и стоял, вечно глядя на свою дочь в мокрой простыне, но тут она меня осторожно окликнула:

— Пап?

Я поднял голову и смутился. Она всё поняла, видела, как я на неё смотрел. Она тоже смутилась, покраснела и произнесла:

— Извини...

Ей стало стыдно, что она предстала передо мной в таком виде. Я опустил голову и пробурчал:

— Это я тут... За ведром пришёл.

Брякнув ведром, я вышел из парилки, сгорая от стыда. Внутри у меня всё горело огнём. Я так возбудился, что тяжело было дышать. Пришлось закурить, чтобы прийти в себя.

Жена и дочь вернулись через несколько минут. Уже завёрнутые в сухие полотенца. Мы с Юлькой боялись смотреть друг другу в глаза. Но я видел её обнажённые ляжки, ведь она сидела рядом. Её голые плечи, на которые спадали мокрые русые волосы сводили меня с ума.

Да что это со мной?!

Я резко вышел из-за стола и ушёл в дом.

— Куда это ты? — окликнула меня Лариса.

— В туалет, — ответил я, не оборачиваясь.

После ужина я долго лежал в кровати с женой и ворочался. Мы уже давно не занимались с ней сексом. Я повернулся к ней, но Лариса уже тихо посапывала. Чёрт!

Я вылез из-под одеяла, взял сигареты и пошёл на крыльцо. Увидел, что с чердака на траву падает свет. Задрал голову вверх, на чердаке действительно горел свет. Но кто там? Юля?

Одно воспоминание о ней будоражило мою кровь. Я тихо поднялся наверх, отворил дверь. Первое, что мне бросилось в глаза это раздвинутые ноги моей дочери. Её голые ступни торчали кверху. Юля была голой! Она лежала на старом ковре посреди чердака, трогала себя между ног и тихо стонала. Её ночнушка висела на спинке стула. Лампа стояла на ящике, вот значит, что отбрасывало свет из окна. Её рука так быстро двигалась, натирая промежность. Моя дочь мастурбировала ночью посреди старого пыльного чердака. А я стоял и смотрел в дверную щель.

Моя девочка ворочалась на ковре и урчала, как кошка, трогая себя между ног. Щипала себя за соски. Её пальчики так быстро двигались между половых губ, я даже видел, как сверкает