Невероятные похождения моих гениталий. Сезон 2

и двинулся в мою сторону неуверенным шагом. Она коснулась ручкой моего плеча, проверяя, сплю ли я. Я не подавал признаков жизни. «Реанимируй меня. Верни в мое сердце жизнь!» — думал я. Алина толкнула меня вновь. Вдруг одеяло взорвалось, и две голодные руки потянулись к ее талии. Девушка едва сдержалась от крика. Пальцы сомкнулись на ее точеной фигурке и потащили в бушующее море одеяла. Алина осадила меня парой пощечин, а затем залилась нервным тихим хохотом.

— Дурак! Испугал меня! — шептала она, когда я сомкнул ее в объятиях под теплым одеялом.

Я не стал ничего ей отвечать. Наши губы сплелись в поцелуе. Страсть вновь охватила наши тела. От Алины веяло теплом и вкусным запахом шампуня. Мой язык протиснулся сквозь ее губы и поселился у нее во рту. Ее уста были так сладки. Мне хотелось умереть в ее объятиях. Растаять, как дым. Кстати, о дыме — в моих семейках уже творился Апокалипсис. Вулкан наполнился лавой и норовил обеспечить жилплощадь яростным пожаром.

Алина прильнула ко мне всем телом. Неуверенно коснулась пальчиками моих обнаженных плеч, груди, живота. Она обняла меня и отдалась мне без остатка. Я уже отработанным движением нащупал ее ягодицы. Почувствовал на телепатическом уровне некоторое сопротивление, но оно тут же было ею же подавлено. Чувствовал, как учащается ее дыхание, когда мои пальцы впиваются в ее плоть, елозят ее интимное пространство. Сердечко в ее груди стало биться резвее. Она хотела, но по-прежнему боялась переступить эту грань.

Ткань была настолько тонкая, что я четко осязал, насколько мягки ее ягодицы. Чувствовал исходившее от них. Ладонь потянулась ниже и, наконец, нащупала голую кожу. Это были ее ножки. Те самые, на которые я имел честь любоваться практически всю неделю. И теперь они были мои. Алина плотнее сжала бедра: инстинкт самосохранения. Я провел пальцами вверх и пробрался под ночнушку. Сантиметр за сантиметром передо мной открывались новые пространства. Словно проходишь некую стратегию. Пребывая в состоянии бдительности, дабы не нарваться на врага. Ладонь скользнула по выпуклости ее ягодиц, наткнулась на черные шелковые трусики, которые манили мое внимание с того самого злосчастного вечера. «Попались!» — подумал я. Между тем, мой воин уже упирался в ее лобок. Конечно, не было здесь ничего необычного. Куда он уже только не упирался! Однако чувство первопроходца рождает ностальгию по девственности сознания. Я чувствовал себя не опытным ловеласом, который испробовал с десяток поз из сакрального писания, а старым неуклюжем юношей, которым был несколько веков назад. И этому юноше было крайне неловко сознаватьp, куда именно и что именно упирается в этот момент. Неловкость, казалось, передалась Алине. Я не хотел, боялся ее спугнуть. Не столько из соображений о полке моих побед, сколько она была дорога мне: я не хотел испортить ее «первый раз».

Моя ладонь упивалась обществом ее мягких тканей. Нежная кожа согревала мою руку, меня всего. Я буквально ощущал, как сгораю от нетерпения. Но я держался. Поцелуй