Трое в койке, не считая собаки

в кресле, — кивнула она в сторону уснувшего доктора.

— Сейчас мы его разбудим, — налил я в фужер шампанское и преподнес к его носу. Доктор сначала поморщился от щекотавших ноздри пузырьков, чихнул и открыл глаза.

— О! Шампанское?! За что пьем? — он удивленно уставился на нас.

— За троих в койке, не считая, собаки, — пояснил я.

Они переглянулись с такими вытянувшимися, удивленными лицами, что рассмешили меня.

— Не понял... — наконец еле вымолвил капитан.

— Сейчас поясню. Внимание! Начали! — громко объявил я и нажал на кнопку в стене, находящуюся за картиной Айвазовского.

Тут же заиграла бравурная музыка, стенка под картиной раздвинулась, и открылась вторая комната, по центру которой стояла широкая, двуспальная кровать, на передней спинке которой была изображена чудной породы собачка. Это была помесь японского пинчера с пекинесом. Причем мордочка была особенно забавной. Носик у собачки был вытянутым, как у лисички, глазки, как большие, темные вишенки, а ушки торчком с полуопущенными кончиками. Ничего не поделаешь: полукровка. Лапки, хвостик и туловище достались собачке в наследство от пекинеса.

— Боже! Какое чудо! Надо же! Чей это портрет? — всплеснула руками наша дама.

— Это портрет моей Чапы. Прожила с нами 19 лет и ушла в мир иной, лизнув на прощание мне руку, — сказал я и почувствовал, как запершило в горле.

— Надо помянуть собачку, — предложил доктор и протянул нам по рюмке.

Мы выпили. Я сразу почувствовал, что он подсыпал что-то. Но было уже поздно. Сладкая истома стала разливаться по телу теплой волной, член мгновенно налился богатырской силой, мы глянули друг на друга и тут же начали лихорадочно раздеваться, почти срывая одежду.

— Я первая! — крикнула гостья и первой бросилась на постель. Мы с Вадимом прильнули к ней. Я развернул девушку лицом к себе и взвалил на себя ее тело. Ее не надо было учить. Она все знала и понимала, схватывая желание мужчины налету. Я стал вводить член, держа его одной рукой, а другой, прижимал к себе ее таз. Она была в позе наездницы, но эта позиция не устроила второго клиента, который властной рукой прижал ее лицо к моему лицу так, что ее губы прильнули к моим губам.

— Целуй его! И без комплексов. Так целуй, чтобы у него губы посинели и дух захватывало! — продолжал издеваться над нами мой друг.

Девушка не стала ждать второго приглашения и тут впилась в мои губы страстным поцелуем, слегка укусив меня. Мой член тем временем действовал самостоятельно. Он медленно входил в женское тело, ощущая его тепло, словно погружался в мягкую и теплую ванну в нашем санатории.

Достигнув дна «Окопа», он замер, но тут же я почувствовал, как толстое «бревно» моего друга властно вторгается в женское тело сверху. Он тоже продвигался медленно, но, исчерпав свою длину, замер, словно соображая, что же делать дальше. А дальше была простая проза: мы просто, с двух сторон, одновременно стали драть ее, как сидорову козу. Она сначала кричала от избытка чувств,