Оксана и ее невезение

были связаны сзади, и ей приходилось упираться головой в стенку гаража. Было достаточно светло, что бы видеть, как Шершавый медленно двигает тазом, вперед — назад. Когда вперед — Ксюша всхлипывает, когда назад — Шершавый кряхтит. Череп порадовался за друга, посмотрел еще немного, послушал кряхтение и всхлипы, потом достал еще одну сигарету и вернулся к выходу.

Ксюше было противно, мерзко и очень обидно. Ее ухоженная киска еще не знала члена пацана с района. Она чувствовала, как он входит в нее, сантиметр за сантиметром, головка раздвигает стенки вагины, и утыкается в матку. Ее насиловали медленно, наслаждаясь каждым сантиметром ее киски, каждой секундой в ее теплом, узком влагалище. Гопник крепко держал ее за волосы левой рукой, а правой гладил по всему телу. Ксюша тихо плакала, всхлипывала и изредка скулила, когда член врывался слишком сильно. Гопник кряхтел прямо ей на ухо, и от осознания того, что она слышит, как ему хорошо, возбуждался сильнее.

— Моя козочка... — шептал он Ксюше, — моя потная козочка... чувствуешь мой хуй?... я тебя ебу... чувствуешь, как он в тебе елозит?...
Ксюша пахла дорогими духами, перегаром и немного спермой. Гопник нюхал Ксюшу, и медленно трахал ее, шепча на ухо всякую ерунду. Ксюша увидела в щель между гаражами полицейский бобик. Он ехал мимо, сворачивая в проулок. Он был далеко. Член в ее киске беспощадно хозяйничал. Волосы на лобке гопника щекотали Ксюшину попку, и вся ситуация становилась нелепой, что еще больше раздражало Ксюшу. Член набух и распирал киску изнутри. Гопник, как ни старался, обещание долго тянуть, сдержать не смог. Прошло пять минут, и он, прижавшись к Ксюше, застонал, задергался, и вогнал член в Ксюшу по самые яйца. Ксюша взвизгнула и заскулила. В ее киске пульсировал член гопника, и из него вытекала горячая сперма. Ксюше захотелось писать. Гопник стонал ей на ухо, и гладил ее голое бедро. Член пульсировал, и Ксюша чувствовала, как он сокращается, выталкивая сперму. Гопник сделал несколько толчков. Член вышел из Ксюши, и она повалилась на бок. Гопник заправил член в штаны, и начал копаться в Ксюшиной сумочке. Он вынул кошелек, забрал деньги, сунул их в карман, кошелек бросил рядом. Потом достал Ксюшин мобильник, повертел в руках, сунул в карман, и вышел из закутка.

Череп стоял и курил возле бетонных плит. Шершавый кивнул ему, и Череп, затушив окурок о плиту, двинул за другом к выходу из района.
— Ну как?
— Оттянул ништяк, она тугая, как школьница, я прямо в нее спустил.
Они оба посмеялись и свалили куда то вглубь города.
Ксюша лежала связанная, оттраханая, ограбленная, печальная и пьяная посреди жухлых листьев, пивных банок, ссанья, собачьего дерьма, окурков, использованных гондонов на картонках. Уже светало. Ксюша кое как вынула руки из ремня для сумочки. Вынула платок изо рта. Хотелось писать. Ксюша присела, и из киски закапал сперма. Потом в землю ударила струя мочи. Ксюша сидела и ссала, пытаясь осознать случившееся. Но ее мысль