Мой первый гинеколог

сказал парень, надрачивая член прямо перед моим носом, — просто откройте рот: мне нужно проверить глубину проникновения, только и всего.

— Это разве необходимо для уточнения моей беременности? — Я недоверчиво смотрела на манипуляции, которые проделывал врач перед моим лицом, возбуждаясь помимо своей воли, — и что это даст?

— Как минимум, это позволит мне установить порог Вашего рвотного рефлекса, который будет неизбежно проявляться при токсикозе, — с этими словами парень придержал мою челюсть, отвалившуюся вниз от удивления, и вставил член мне в рот, — а во-вторых, это спасет Ваш брак во время месячных, — добавил он и начал медленно двигаться у меня во рту.

Я все еще смотрела на него с недоверием, но возражать с членом во рту было глупо: обследование уже продвигалось вовсю помимо моей воли. Тогда я постаралась хотя бы расслабить горло, чтобы пройти тест на «отлично». В конце концов, «инструмент» так глубоко проник в меня, что его лобковые волосы забились мне в нос, вызвав приступ неудержимого чиха.

Вы когда-нибудь пытались чихнуть с членом во рту? Я — нет, и врач, видимо, то же испытывал подобные ощущения в первый раз: со стороны казалось, что я резко надуваю его, как воздушный шарик — это было заметно по его выпученным глазам. Я равномерно расчихала содержимое носовой полости по его ворсистому лобку, и на этом тестирование имени «Феллациева-Вафельникова» стихийно прекратилось.

— Однако... Воронина, — крякнул он, старательно вытирая область гениталий, — держите салфетку, и... Сопли свои подотрите.

— Воронцова я, — мое лицо было прикрыто салфеткой, которой я вытиралась, и ответ прозвучал глухо, — извините, доктор, что так получилось.

— Ничего-ничего, — примирительно ответил гинеколог, на которого мне было начхать минуту назад, — осталось последнее исследование: проверить чувствительность Вашей матки.

— Надеюсь, для этого существуют специальные инструменты? А не Ваш... Этот... — спросила я, с опаской наблюдая, как член врача резко изменил траекторию, угрожающе приближаясь к моим распахнутым бедрам, — не будете же Вы, в самом деле...

— Мне нужно установить порог Вашей реакции не на медицинский инвентарь, а на органику, — с этими словами он приставил головку члена к моему подозрительно влажному влагалищу, и слегка надавил, — и этот тест... «Вдулова-Пенетратова» дает нам такую возможность.

— «Вдулова»? — тупо переспросила я.

— «Пенетратова», — кивнул врач, и вдул мне так, что я маткой почувствовала всю проводимую им пенетрацию.

Гинеколог старался добраться до матки, ставя меня в разные позы по всему кабинету... Минут через пятнадцать, стоя раком у окна и обхватив «ростомер» для устойчивости, я почувствовала, что настойчивый исследователь потревожил и другое мое естественное отверстие.

— Доктор, я плохо разбираюсь в анатомии, но, по-моему, через этот вход Вы до матки не доберетесь! — Хоть мне и понравились новые ощущения, но я обязана была предупредить своего Аттилу-завоевателя, что Акела промахнулся.

— Все пучком, а у нас все пучком! Там, где прямо не пролезем, мы пройдем бочком, — прогундосил врачеватель, какие-то знакомые до боли слова.

Внезапно дверь распахнулась, и в проеме показался парень в голубом халате и в шапочке