Моя мать ведьма-футанари... опять. Часть 2

уложенными в две коротких торчащих косички, щемила в угол главного ботаника нашего курса, по совпадению тоже Саню. Тут меня кто-то схватил за плечо. Я обернулся. Передо мной стоял преподаватель. Он стого взглянул на меня и крикнул:

— Чего ты медлишь? Они же ждут!

И рывком развернул меня направо, где я тут же зарылся носом в юбку. Отпрянув, я узнал в носительнице юбки Светлану — мою девушку.

— Какой нетерпеливый, — хихикнула светлана и задрала юбку, показав мне белые трусики и стремительно растущий бугорок на них. За ней толпились все остальные девушки, с которыми у меня были отношения, кто в штанах, кто в юбке, и у всех угадывалось наличие члена под ними. Кто-то сжимал растущий бугорок, а кто-то уже достал свою елду на свет божий и страстно её гладил. Светлана резко двинула бёдрами мне навстречу, я отшатнулся назад слишком резко, потерял равновесие и...

Я проснулся от того, что вздрогнул. Лежал я на своей кровати в своей комнате. С кухни доносились звуки разговора. Живот мой выпирал, будто я пятый месяц носил ребёнка, а это значит, что все мои злоключения с мамой были вчера. Тогда всё было сном, наверное. Я прислушался. На кухне мама разговаривала с подругой. Я приоделся, не застегнув джинсы, которые тупо на мне сейчас не сошлись бы, напялив майку и свитер потолще, чтобы скрыть мои формы. Точнее одну мою «форму»

Тихонечко я проскользнул в кухню и спрятался за холодильником, чтобы дослушать разговор.

— Теперь у вас нет выбора. Или Ковен заберёт его насовсем или ты добровольно отправишь его в школу. Твой мальчик не слаб ни умом, ни волей, поэтому контролировать его е удастся. А если он ещё и начнёт вести себя подозрительно, то на него может выйти и кто-нибудь кроме Ковена, и хорошо бы это были современные кланы, а не какие-нибудь помешанные отродоксы. Ведь твой мальчик после восемнадцати лет смог сопротивляться твоей воле, а это значит, что потенциал у него есть. Ну чего ты молчишь? Реагируй хоть как-нибудь.

— Зачем вообще я вас послушала? Жили бы как жили... — хриплым голосом произнесла мама.

— Ну ничего себе! Здраствуйте называется. И это после того, как ты вместе с нами всю ночь пользовалась упругой попкой моего сына? Или тея так вино разморило? И, кстати, о сыне. Вот сходил же мой, вернулся настоящим пацаном. Среди дворовых самый ловкий, смелый и смекалистый, навалять может так, что глазом моргнуть не успеешь, зато дома ходит шёлковый. Проснулся, кровать заправил, уже на кухне, завтрак готовит. Стоит в своих коротеньких шортах, попкой виляет, а как завтрак закончит, сдвинет шортики в сторону, спинку прогнёт, да попку оттопырит, не важно — заметил меня он или нет. Вот какая у них там муштра, твоему на пользу тоже пойдёт.

— Ну так твой же в шестнадцать пошёл. Его два года к этому готовили. Тем более, что он у тебя изначально другой был. Всё мамочка, мамочка,