4етырёхугольник

душ направился. Там одежду грязную скинул, ополоснулся под душем по-быстрому, полотенцем капли смахнул и надев одни шорты вышел из ванной. Моя к тому времени что-то нажарила, настругала — пахло обалденно, у меня аж в животе, бля, заурчало. Но жратва дело второе. Я, н-нах, всегда, когда с рейса возвращаюсь, сразу, чуть ли не с порога своей по самые яйца засаживаю ибо плотский голод меня острее точит, чем желудочный!

Ну, гляжу, пассажир где сидел, там и сидит, не капитулировал, пока возможность была. Что ж тогда всю партию по моим правилам доиграем!

На стол накрыто. Моя у кухонной панели стоит, глазки в пол потупила, поясок у халатика теребит. Пассажир тоже молча сидит, кулачищи свои изучает.

Прям агнецы, перед этим, ну как его... а, хер с ним. Я, бля, сразу в атаку, к Ленке подошел пятерню в волосы, к себе притянул и взасос. Знаешь, есть что то этих губищах накачанных. Я ей язык в рот, она мне, сама постанывает, а я ей уже буфера наминаю под халатом, вот грудь-троечка, надо сказать, у нее своя, ничем не накачана, и стоит как у подростка!... У меня конец уж вздыбился, в ляжки ей упирается. Я усилием воли отлип от нее да за собой потянул. Сам на табурет плюхнулся, а ее так ненавязчиво пониже потянул, чтоб передо мной на колени села. Шорты расстегнул, хрен достал, ну думаю в данной ситуации жест вовсе не двусмысленный. Моя девочка — послушная, губками его посмаковала, да и в рот погрузила. Я аж зажмурился от удовольствия. А потом глаза открываю, а на нас пассажир таращится глазами охреневшими. Я и забыл про него и знаешь, ощутил некий кайф дополнительный от того что во время интима кто-то рядом находится. А моя старается, наяривает, головку причмокивает, что гость наш аж заерзал от нетерпения.

— Наливай, — говорю, — пока, Андрюха! Выпьем. Потом не до того будет.

Мы чокнулись, выпили. Я баклажаном жареным закусил — моя его кружками нарезает, обжаривает и с майонезом — ммм, закачаешься.

Потом свою за волосы мягко отстранил, и жестом приподняться попросил. Поднялся сам с табурета, развернул ее к себе спиной и перед Андрюхой халат распахнул. Моя было дернулась прикрыться, но я ее руки перехватил.

— Чего ты, — говорю, — застеснялась? Все свои.

Андрюха смотрю, ее прям глазам ест. Оно-то, тело ее ему конечно уж не в новинку, но зато ТАК ее ему еще никто не показывал. Я перед гостем нашим ей немного сиськи помял, соски потеребил (у моей аж колени затряслись), да два пальца в промежность сунул, а она мокрая там как сука.

Ну я одним движением с нее халат сдернул, раком у стола загнул и вошел в нее рывком — только и ойкнула!! Она же локтями о стол уперлась и покачивается в полуметре от любовника своего, а он и глядеть куда не знает, то на титьки ее раскачивающиеся, то на мордашку блядскую (а она у ней всегда такая,