Дистрибьютор. Глава 22

ноздри, лицо утопает в их тепле.

— А у тебя есть другие варианты? — бормочу под нос, раздражаясь.

Она молчит, видимо, собирается с мыслями. Наконец просыпается:

— А ты не мог бы, — умолкает, тонко сопит носиком, как свисток чайника.

— Что?

Вздыхает.

— Ну что? — расплываюсь в улыбке, предчувствуя разгадку.

Алёна любит потянуть резину, когда дело касается личного.

Шепчет:

— Заняться со мной сексом понарошку?

Хмыкаю. Такой заход вызывает тонну умиления.

— Понарошку? — тоже шёпотом, как соучастник. — Это как?

Алёна улыбается. Мои глаза уже достаточно расщепились, чтобы лицезреть ангельское коварно улыбающееся личико.

— Это в попу, — едва шевеля губами, выдыхает Алёна.

— И что, думаешь, это поможет? — глажу её пальчиком по щеке, запутавшегося ребёнка.

— Думаю, да, — она выпячивает губки, морщит лобик. — Сейчас я только презерватив надену, — она накрывает залупу заранее приготовленной резинкой, лежавшей всё это время у неё в зажатом кулачке. Раскатывает по стволу, стягивает наполовину, чтобы висел. Это специальный гигантский презерватив, заказанный по интернету ещё в былые дореволюционные времена, когда мне не было нужды скрываться.

Член надёжно укрыт кондомом, Алёна трётся копчиком о мои яйца, и мне ничего не остаётся, как с опаской приступить к раскупориванию анальной стяжки, туго затянувшей узелок в эрекцию. Моя елда толстой палкой упирается в ложбинку между пышных ягодиц, соскальзывает, застревает в кратере. Я продавливаю узелок внутрь, заставляя его раскрыться. Алёна кряхтит, тужится. Под давлением мой член гнётся, но он достаточно залит сталью, чтобы проткнуть и не такую задницу. Наконец под воздействием слюны, которой Алёна активно смачивает сливу залупы, я проникаю на два сантиметра внутрь. Алёна издаёт жалобный стон, как рожающая девица.

— Так больно? — останавливаюсь на мгновение.

— Нет, продолжай, я потерплю, — она закусывает нижнюю губку. Я по закатывающимся зрачкам вижу, что Алёна, хоть и привыкшая к конусу в попе, испытывает острую потребность заорать от боли. Если бы не желание расслабиться, облегчить мочевой, она бы так и сделала — у Алёны нет проблем с экспрессией. Но она молчит, сопит себе в две дырочки в подушку, ещё туже насаживаясь, как жирная курица, на мой вздыбленный кол. Я соскальзываю залупой в кишечник девственницы, и анус захлопывается плотным кольцом на верхней части члена.

— Вот так, продолжай, — шепчет Алёна, одновременно подрачивая у себя.

— Я думал, ты хотела пописать, а не подрочить, — сопровождаю покачивания бёдер смешком и шлепком по ягодицам.

— А теперь подрочить, — она коварно улыбается.

Хмыкаю.

— Давай помогу, — берусь правой рукой за елду, торчащую уже между сисек.

Алёна выгибается в копчике, соски затвердели. Она тянется к своему члену ротиком и накрывает залупу губами.

Стягиваю презерватив.

— Так будет приятнее, как считаешь?

— Угу, — мычит она, отдаваясь удовольствию автоминета.

Я дрочу нежно, как себе, одновременно ускоряясь бёдрами. В моём ритме просыпается закалка старого бойца. Очарование растёт, равно как и наше общее желание кончить. Дрочить у Алёны — милое дело. Она залита сталью, слюна обволакивает территорию икс. Я натираю её до блеска. Рыжая чмокает губами, стукаясь ртом об мой кулак, которым я уже не стесняясь гоняю