Грешница и прелюбодей

кожу. Головкой я чувствовал близость ее пизды.

— Не могу Надя, я сейчас засуну.

— Нет пожалуйста, пожалуйста не надо!

— Я не могу, я хочу.

— Пожалуйста не надо!, — Надя плакала, повернув ко мне лицо.

— Я вставляю.

— Неет!

— Тогда соси.

— Нет!

— Тогда я засовываю!

— Нет пожалуйста нет нет!

— Соси значит!

Надя плакала.

— Не могу... не могу... почему ты такой жестокий...

— Ты начинаешь меня злить!

— Подожди! Стой! Можно в попу...

Пауза.

— И какая разница?

— Попа срамное место... Это не грех.

— Тебе будет больно.

— Я вытерплю...

— Пожалуйста Надя, просто пососи...

— Нет, не могу. Давай в попу, пожалуйста!

Я терся о ее киску и целовал горячую шею.

— Ну почему ты упрямишься... какая разница попка или...

— Я ещё не была с мужчиной. И то место для мужа! В храме нас учили, если не с мужем прелюбодействуешь, и коли так хочется угодить, то подставляй срамное место, бог простит...

Это объяснение меня возбудило. Но весь этот процесс мог превратиться в долгое мучение, а я хотел трахаться, а не мучиться.

— А ты кому то уже подставляла?

— Нет, ты первый...

Я вспомнил, что у отца где то была банка вазелина. Я осторожно выбрался из под сестры и отправился на поиски. Банка нашлась в аптечке. Я вернулся обратно, Надя сидела и ждала меня. Я подошёл к ней и поцеловал. Снова уложил на бок. Обмазал вазелином хуй, потом ее анус, вспомнил, что надо сначала разработать. Я засунул ей один палец, Надя молча терпела, потом два. Надя стоически держалась. Я приставил свой твёрдый хуй к анусу и надавил. Головка на четверть вошла в попку.

— Ой братик... братик...  — запричитала Надя.

Мышцы ануса сильно сжимали головку, и она вот вот норовила выскочить из скользкого отверстия. Я поспешил продвинуться дальше, влекомый горячей прямой кишкой.

— Ой братик, больно... братик... ой больно...

Головка медленно вошла внутрь. Надя издала громкий вздох, мышцы ануса сильно сжали мне хуй. Внутри было тепло и туго.

— Ой братик... ой братик... господи помилуй меня... ой... больно...

Я остановился. Попка пульсировала. Я впервые позволил себе тихий стон. Я ждал, когда попка сестры немного привыкнет.

— Ой... господи... больно братик... братик милый... ой...

Я впился губами в шею двоюродной сестры. Хуй был как в тисках. Головка шла вперёд, прорывая себе дорогу в ее прямой кишке. Надя кряхтела и тихо ойкала. Мой хер наполовину погрузился в ее попку. Я остановился, крепче сжав в руках Надины сиськи.

— Ой... ой... господи иже еси на небеси...  — тихо шептала она.

Я медленно просунул член до конца, уперевшись яйцами в ее ягодицы.

— Ой... Да святится имя...

Я начал медленно трахать ее, мерно вгоняя свой хуй в ее тёплую тугую попку. Член скользил, плотно зажатый сфинктером, девственная попка Нади грела его своим теплом.

— ой... ой... да приидет царствие твоё...

Я постанывал от кайфа, впившись губами в ее шею, сжав в руках большие упругие сиськи. Я сдавливал надины соски пальцами, пока она не покрывала молитву и